Достоевский по Касторфу: рулетка, крокодил, российский гарнир

Основную сюжетную канву романа режиссер сохранил. В гостинице вымышленного курортного немецкого городка Рулетенбурга (что-то среднее между Баден-Баденом и Висбаденом) собралась небольшая группа русских, находящихся друг с другом в крайне сложных взаимоотношениях. Свои проблемы они надеются решить с помощью денег, а деньги – выиграть в рулетку или получить в наследство. Деньги, любовь и страсть к игре - гремучая смесь. Но Франку Касторфу (Frank Castorf), яркому представителю так называемого "режиссерского" театра Германии, конечно, этого мало. Он также поместил на сцене... крокодила по имени Карлхен, который, очевидно, имеет какое-то отношение к одной из сатирических повестей Достоевского.

Все в черном

Театральный критик Мартин Лхотски (Martin Lhotzky) в газете Frankfurter Allgemeine выносит спектаклю суровый приговор: "Здесь есть все, только Достоевского нет". Протест вызывает у рецензента уже оформление сцены. "На вращающейся сцене, - пишет он, - мы видим гостиничный номер с голубыми обоями, на стене - огромный черно-белый фотоплакат с изображением "Rolling Stones" примерно 1965 года. Затем что-то похожее на вход в ярмарочный павильон ужасов, все в черном цвете. Грязная улочка, дверь в дешевый притон, игорный дом со светящейся неоновой вывеской "Жить - опасно для жизни". Большое место на сцене занимает что-то вроде кинозала - шесть красных плюшевых кресел перед экраном, на котором показывается примерно половина спектакля. Снимают это кинооператоры, которые тут же, на сцене, и находятся".

В действии спектакля, разворачивающегося среди этих странных декораций, Мартин Лхотски усматривает еще меньше общего с романом Достоевского. "По ходу событий большую часть обоев срывают со стен без всякой видимой причины", - пишет он и саркастически продолжает: "Возможно, Касторф хотел разоблачить витринный характер капиталистического товарного производства. Или обеспечить работой как можно больше рабочих сцены".

Кстати, Маргарита Брайткрайц (Margarita Breitkreiz), исполняющая роль дамы полусвета мадемуазель Бланш, родилась в Омске и в 12-летнем возрасте приехала с родителями в Германию. В спектакле она то и дело прерывает свой немецкий текст длинными тирадами на русском языке, в которых иногда угадываются цитаты из Достоевского. Это театральному критику тоже не нравится. Однако он положительно оценивает то, что в спектакле "Игрок" насилия меньше, чем это обычно бывает в постановках Франка Касторфа.

И еще: для тех, кто читал сам роман, сюжет его, по мнению критика, в сценическом действии угадывается, хотя в качестве гарнира прилагаются вставки о ситуации в России. Куда ей примкнуть? К Европе или к Азии? - Ответа нет. Впрочем, отдельные удачи едва ли способны компенсировать уныние и скуку, которую навевает этот бесконечно тянущийся театральный вечер, завершает свою рецензию на спектакль во Frankfurter Algemeine Мартин Лхотски.

Неудача или успех?

Известный театральный критик Хартмут Круг (Hartmut Krug) считает, что Франк Касторф удачно подобрал для спектакля "Игрок" актерский состав. Режиссер не добивается психологической глубины актерской игры, но герои спектакля обладают, так сказать, множественной самоидентификацией: у них есть жизненный опыт современников Достоевского и людей нашего времени. Это дает Франку Касторфу возможность нагружать их множеством ассоциаций и режиссерских находок. Понимает зритель происходящее или нет, режиссеру безразлично. Спектакль "Игрок" Франка Касторфа на венском фестивале вновь стал одной из тех его постановок, которые можно назвать и неудачей, и настоящей театральной сокровищницей.

Подобные критические отзывы сопровождают представителей немецкого "режиссерского" театра с 70-х годов прошлого столетия. Вначале даже само это понятие звучало уничижительно, искажение авторской идеи произведения считалось дурным тоном. Режиссерам не прощали того, что они по своему усмотрению меняют место и время действия, идейный замысел автора, искусственно раздувают сюжет вставными номерами, показом на сцене жестокости. Но кроме тех, кто считает, что режиссер должен лишь иллюстрировать идею автора пьесы, есть зритель, который хочет новых толкований драматических произведений прошлого. И благодаря эитому зрителю, "режиссерский" театр не умирает, несмотря на критику.

Автор: Элизабет Вибе
Редактор: Ефим Шуман