Выставка "Искусство и бунт": альтернативный образ человека светлого будущего
9 октября 2009 г.
Выставка в берлинской Академии художества начинается с плакатов Манфреда Буцмана (Manfred Butzmann), с его серии "Краеведение". Но первый же плакат сбивает с толку. Изображены два разворота школьных тетрадей. На уроке правописания в 1884 дети красивым ровным почерком писали: "Лучше страдать от несправедливости, чем несправедливость причинять". Строчка за строчкой - одна и та же фраза. В 1979-ом - совсем другая картина. Ребенок учится писать слова "gross" и "muss" ("большой" и "должен"), а потом - "Будь готов! Всегда готов!" Рядом частокол из линий, задающих наклон букв.
Сбивает же с толку этот плакат потому, что в школьной театради 1884 года муштры как будто больше, чем в тетради 1979-го: писать вензелями куда сложнее, чем просто следовать наклону букв. Иными словами, с сегодняшней точки зрения подрывной антисоветский плакат допускает много разных истолкований.
Другие плакаты Буцмана посвящены загрязнению окружающей среды, нечуткой реставрации старых зданий, гибели деревьев в городе. И никакой антикоммунистической пропаганды, издевательств над Лениным или Марксом, армией или милицией.
Мастер мягкого пространства
В большом зале развешаны фотосерии. Центр экспозиции - стена с пятью сериями Рудольфа Шефера (Rudolf Schäfer). Его фотографии не черно-белые, а коричневатые, не очень четкие, зато очень пространственные, все предметы мягко очерчены, это какая-то особая фототехника. Сделано очень спокойно и достойно. В групповых фотографиях ткачих или слесарей хочется рассматривать каждое лицо, каждую деталь одежды. Это документ эпохи, пафоса соцреализма тут совсем нет, зато заметен интерес художника к "просто людям". И это именно то, чего нет на большинстве остальных снимков.
Герои андеграунда
Восточногерманские андеграундные фотографы восьмидесятых пытались снять, если так можно сказать, "не просто людей".
Фотографии панков Кристиана Эйслера (Christian Eisler) делают из панков трагических поэтов, экзистенциальных героев. Панки сосредоточены, красивы, осмысленны. Люди с большой буквы. Тут безусловно присутствует пафос гуманизма в духе эпохи Возрождения: человек - это звучит гордо, человек находится в центре мироздания.
Фотографии Свена Маркардта (Sven Marquardt) изображают полуобнаженных молодых людей, которых сегодня отнесли бы к готик-сцене. Тут чувствуется явный гомосексуальный и садо-мазо-оттенок. Но и эти персонажи - люди с большой буквы, серьезны их лица. Так и хочется добавить: они получили высшее образование, они думают о главном.
Ульрих Вюст (Ulrich Wüst) сделал несколько серий портретов людей, живущих на той или иной берлинской улице. Сделал с явно документальными целями. Но и это лица в высшей степени достойных людей, каждый изображенный - не иначе как литератор или воздухоплаватель, носитель высокой культуры, индивидуальность в высшей точке своего духовного роста,
Конкурирующая утопия
Наверное, у этого гипергуманизма был политический подтекст. Художники хотели сказать коммунистической диктатуре: вот кого вы на самом деле давите и угнетаете! Обывателей, "винтиков", Акакий Акакиевичей тут нет!
Пропагандистскому образу образцового строителя социалистического общества восточногерманский андеграунд 80-х противопоставил не менее пропагандистский образ человека нового Возрождения, гуманитария и индивидуалиста. А "просто люди", похоже, так и остались незамеченными. Их заметили, скажем, супруги Нотхелферы (Nothhelfer), фотографировавшие в Западном Берлине, их заметила Кандида Хефер (Candida Höfer), снимавшая в Западной же Германии (в Кёльне) турецкие семьи и места их обитания. Но у восточногерманских художников - по крайней мере на выставке "Искусство и бунт" - коллективного портрета ГДР, картины того, что это было за общество, нет.
В этом смысле символичны фотографии Курта Бухвальда (Kurt Buchwald). Они и задуманы как концептуальные. На переднем плане каждый раз - лицо человека, но опознать его невозможно, лицо не в фокусе. Фокус - на заднем плане: на дождливом городском пейзаже, на унылых стенах, на пустых улицах, на однообразных рядах окон. Понятно, что художник хотел сказать: в вашем разрушенном, монотонном, сером мире нет места для человека, вообще нет человека. Ирония в том, что фотографы были и не в состоянии снять человека, просто человека, человека, как он есть на самом деле.
Автор: Андрей Горохов
Редактор: Ефим Шуман