Ходорковский репетирует роль "совести нации"
11 декабря 2005 г.
Статья, опубликованная в немецкой еженедельной газете Zeit, посвящена находящемуся в заключении бывшему главе нефтяного концерна ЮКОС Михаилу Ходорковскому. В статье, в частности, читаем:
Надежда российской оппозиции надежно упрятана за колючую проволоку. Его охраняют свирепые кавказские овчарки. Уже семь недель Михаил Ходорковский сидит в сибирской колонии ЯГ-14/10, в 6500 километрах к востоку от Москвы. В пожелтевшие степи недалеко от китайской границы политических заключенных ссылали еще при царе. Приговор – восемь лет лагеря – призван покончить с притягательностью образа Ходорковского для тех, кто тоскует по мессии, который сможет противостоять могущественному президенту Владимиру Путину. Однако торжествующие победу гонители из Кремля и прокуратуры сделали из "заключенного номер 1" то, чего они больше всего боялись: весомую фигуру российской политики. Нефтяной концерн ЮКОС, который возглавлял самый богатый россиянин Ходорковский, блистал когда-то быстрыми темпами роста объемов производства и высокими дивидендами. Новое богатство Ходорковского - это его невольное мученичество. На нем он годами сможет зарабатывать политический капитал.
Самообладание улыбающегося подсудимого Ходорковского сделало его клетку в зале судебного заседания первой вехой крестного пути к очищению. Он взял на себя роль диссидента вместе с перспективой громкого возвращения из тюрьмы на политическую сцену – как когда-то советский инакомыслящий и ученый-атомщик Андрей Сахаров. Однако сможет ли бывший олигарх стать современным Сахаровым?
Фактически Ходорковский уже репетирует роль "совести нации". Он превратился в автора общественно-критических эссе, которые оживленно обсуждает московский политический истеблишмент. В пламенной статье о "Кризисе либерализма в России" он предавался самобичеванию и упрекал себе подобных, а также политиков в том, что в 1990-е годы они набили карманы и отдалились от народа. Несколько позже в саркастическом поздравлении с 53-летием Путина он выразил надежду на скорую встречу и оставил открытым вопрос о том, не тюремный ли тракт он имел в виду. Это совсем не похоже на хладнокровие и великодушие Сахарова. Есть ли в нем что-то от Сахарова, бескомпромиссно следовавшего принципам нравственности?
Во время перестройки, когда на пороге демократического будущего формировались бесчисленные политические и общественные организации, Ходорковский хотел, прежде всего, одного – заработать денег. При всем очаровании его улыбки ему не хватает сахаровских "теплоты" (Лев Копелев) и "кротости" (Генрих Белль).
Не исключено, что теперь Ходорковский сам себе сослужит дурную службу. В период пребывания в ранге ведущего нефтяного магната России он считал себя неприкасаемым – пока его не арестовали. На нарах лагерного барака в нем может родиться чувство морального превосходства, представление о себе как о новой совести России. Для Сахарова же личная слава не играла совершенно никакой роли.
Перевод: Елена Грановская