Французский контратенор покоряет Германию "английским Бахом"

Восхищение высокими мужскими голосами своими корнями уходит глубоко в историю. Поклонники были в свое время у кастрата Фаринелли и у Робертино Лоретти, были и есть у Майкла Джексона и группы "Tokio Hotel". Еще грегорианские хоралы предусматривали очень высокий тенор или фальцет.

Не забыт был этот голос и в другие эпохи. Но главная эпоха контратенора – это, конечно, барокко с его культом андрогинности, игры полов. Приличная барочная опера немыслима без контратенора в одной из главных партий.

С этой же эпохой связан и миф о кастратах – этих "рукотворных ангелах", оплативших свои "неземные голоса" ценой права на жизнь земную. В этом мифе, как всегда, вымысла не меньше, чем правды: в барокко высокие партии исполняли не только кастраты, но и женщины, а также певцы с разработанным горловым голосом – фальцетом. Именно к их числу относится Филипп Жаруски (Philipp Jaroussky).

Другой голос

"Ключевым эпизодом моей жизни был поход на концерт контратенора Фабриса де Фалько (Fabrice de Falco). Мне было 18 лет, и это был мой самый первый контакт с феноменом контратеноров, - рассказывает французский певец Филипп Жаруски о начале своей карьеры. - Де Фалько пел в церкви, в сопровождении органа, арии Фаринелли, и я был поражен дистанцией между телом певца и его голосом, как будто первое и второе существовали отдельно друг от друга. Поскольку до того я интуитивно пел фальцетом, я понял: это мое!"

Сейчас ему 32 года. Сделав единственно верную для своего голоса ставку на барочный репертуар, Жаруски развивается внутри этого репертуара. Только что вышел его новый диск с записями арий Иоганна Христиана (или, как называет его Жаруски, Жан-Кристофа) Баха. С этой же программой он совершает сейчас турне по двадцати городам Германии. "Мой голос чистый, я могу петь очень высоко, но это небольшой голос, - говорит Филипп. - У него нет объема, нет резонанса."

Филипп Жаруски – большой специалист в области постановки голоса. Возможно, это связано с тем, что он сам сравнительно недавно прошел эту школу: родившийся в городке Мезон-Лафит в получасе езды от Парижа в семье, весьма далекой от музыки, он начал играть на скрипке только в 11 лет, когда для серьезной карьеры инструменталиста было уже поздно. К вокалу обратился в 16 – уже после того, как голос сломался. Вообще-то он – тенор. Но, по его словам, ему сразу было легче петь, "тем, другим голосом": фальцетом.

Звезда, как во времена Фаринелли

Рассказать что-то новое о Филиппе Жаруском непросто: у певца существует на редкость активная община поклонников, наблюдающая за каждым его шагом. Самое позднее после гастролей Филиппа в Москве в 2006 году эта община приросла и российской публикой. Особенность поклонников Жаруского состоит в том, что это в подавляющем большинстве люди, далекие от классики, люди, которых притягивает как голос, так и андрогинный имидж певца. Хрупкий, нервный, с большими зелеными глазами на нежном лице, Филипп Жаруски и внутренне соответствует (или хочет соответствовать) имиджу "Питера Пена барочной музыки":

"Порой это меня злит, но в моем голосе неизменно остается что-то детское. Как будто детский голос вызрел в теле взрослого человека. С другой стороны, как говорила моя учительница пения, сам тот факт, что я выбрал этот голос, свидетельствует о нежелании взрослеть, нежелании определять свою сексуальную ориентацию. Я хочу остаться ребенком, точнее - сохранить чистоту, защищенность детства..."

Жан-Кристоф, mon amour

Существуют три темы, о которых Филипп Жаруски готов говорить всегда: техника пения, тяжкая судьба певцов-кастратов и творчество его нового любимца – композитора Иоганна Христиана Баха.

Последнего он считает "незаслуженно забытым". При жизни младший из сыновей великого Иоганна Себастьяна Баха был большой знаменитостью (куда большей, чем отец и старшие братья). Он учился в Риме, писал оперы для больших итальянских сцен, затем перебрался в Лондон, где был прославлен как "второй Гендель", "экспортировал" свой товар в Париж и ведущие театры Германии – в частности, в Мангейм, где его горячим поклонником стал Моцарт. Когда кто-то из музыкантов неуважительно высказался о Иоганне Христиане Бахе (вроде бы речь шла о его опере "Орфей и Эвридика"), Моцарт полез драться за честь своего любимца.

Филипп Жаруски в драку не лезет, зато прославляет музыку "английского Баха" (как иногда называли Иоганна Христиана) своим дивным голосом. "Если люди подходят ко мне после концерта и говорят, что открыли для себя эту музыку, то я – самый счастливый человек на земле, - говорит певец. - Такая похвала означает для меня куда больше, чем просто "у вас такой красивый голос"...

Автор: Анастасия Рахманова
Редактор: Дарья Брянцева