Высшая мера в Беларуси: наказание преступников или их семей?
13 февраля 2015 г.
Беларусь остается единственным государством в Европе, где применяется смертная казнь. Правозащитники настаивают на отмене высшей меры наказания и помогают матерям расстрелянных изменить законодательство и правоприменительную практику, которая, по их мнению, наказывает не только совершивших преступление, но и их семьи.
Последний приговор
Последний смертный приговор в Беларуси был приведен в исполнение 22 октября минувшего года. Об этом стало известно после того, как гомельчанка Ольга Грунова - мать приговоренного к расстрелу Александра Грунова - получила посылку с тюремной робой сына, на которой белой краской были написаны буквы ИМН - исключительная мера наказания. Посылка, вспоминает она, пришла раньше, чем письмо из суда с уведомлением о том, что приговор приведен в исполнение.
Координатор кампании "Правозащитники против смертной казни" Андрей Полуда называет этот факт вопиющим примером бесчеловечного отношения к семье расстрелянного. Четыре года назад, поясняет Полуда, правозащитники стали настаивать на выдаче родственникам личных вещей расстрелянных, но вместо этого им стали присыласть тюремные робы, которые выдаются государством, а личные записи и дневники по-прежнему не возвращают. У матерей при виде тюремной одежды, говорит Андрей Полуда, случались нервные срывы, они сразу ее сжигали. Только Ольга Грунова нашла в себе силы передать ее правозащитникам для демонстрации на выставках в рамках кампании за отмену смертной казни.
Получив свидетельство о смерти сына, Грунова также начала борьбу за выдачу его тела: "Я даже не могу прийти на могилу, это невыносимо". За помощью она обратилась к руководителю гомельского Центра стратегических тяжб Леониду Судаленко. Исполнение смертной казни, рассказывает правозащитник, регламентируется статьей 175-й Уголовно-исполнительного кодекса (УИК). Ею предусмотрено, что высшая мера наказания приводится в исполнение непублично и отдельно в отношении каждого осужденного, при отсутствии посторонних: во время расстрела кроме лица, который приводит приговор в исполнение, присутствуют только прокурор и врач. Непубличность распространяется и на захоронение тела казненного.
Матери против
Вначале Ольга Грунова обратилась к председателю Гомельского областного суда, как в суд первой инстанции, вынесший смертный приговор, с просьбой выдать тело ее сына или указать место его захоронения. Позже она направила инициативное обращение в Конституционный суд с просьбой устранить противоречия между УИК и Конституцией Беларуси, утверждая, что нынешняя практика применения смертной казни наказывает не только совершившего преступление, но и всю его семью.
Однако суд ответил отказом, сославшись на ту же статью 175-ю УИК, а Конституционный суд напомнил, что, согласно законодательству, вносить предложения в высшую судебную инстанцию вправе Палата представителей, Совет Республики, президент, Верховный суд и Совет Министров. Тогда женщина обратилась к депутатам, правительству и президенту.
Все пять ответов пришли в начале нынешней недели, говорит Ольга Грунова, и все они оказались отрицательными. Наиболее полно, отмечает Леонид Судаленко, ответила председатель постоянной комиссии по законодательству Палаты представителей Людмила Михалькова. Она написала, что запрет на выдачу тел казненных "преследует цель обеспечения общественного спокойствия и безопасности, охраны общественного порядка, здоровья и нравственности, защиты прав и свобод других лиц, то есть является допустимым как с точки зрения Конституции Беларуси, так и с точки зрения международного Пакта о гражданских и политических правах".
Рекомендовано выдать
Однако Леонид Судаленко указывает на то, что такая аргументация противоречит решениям Комитета ООН по правам человека (КПЧ ООН), который, начиная с 1999 года, рассмотрел уже три дела против Беларуси касательно смертной казни.
В решениях КПЧ ООН однозначно сказано, что обстановка полной секретности в отношении даты казни и места захоронения и отказ в выдаче тела "равноценны запугиванию или наказанию семей, поскольку их намеренно оставляют в состоянии неопределенности и психических страданий". Комитет обязал Беларусь сообщать родственникам казненных места захоронений последних, однако это требование пока не выполняется.
Смертная казнь не только наказывает, но и разрушает семьи, подтверждает мнение правозащитника Тамара Селюн из Вилейки, сын которой был расстрелян в апреле прошлого года. После приговора в один момент, вспоминает женщина, она осталась один на один со своей трагедией: "Даже родственники сказали, что репутация им важней и прекратили общение".
А Любовь Ковалева, мать казненного за соучастие в террористическом акте в минском метро 11 апреля 2011 года Владислава Ковалева, считает, что смертная казнь и вовсе помогает замести следы преступления и применяется выборочно. Ее сына, указывает Ковалева, осудили лишь за недонесение о готовящемся теракте, но применили исключительную меру наказания.
Президент, как фактор
Любовь Ковалева утверждает, что решающим стало высказывание президента Лукашенко, который уже на следующий день после задержания предполагаемых виновников взрыва, еще до судебного разбирательства огласил им смертный приговор. Вина ее сына в ходе судебного процесса не была доказана, считает Ковалева, но все рассмотрение дела шло в фарватере требований Лукашенко.
На роль президента указывает и Ольга Грунова. Верховный суд, напоминает она, отменил смертный приговор ее сыну, и дело было отправлено на повторное рассмотрение. Были выявлены обстоятельства, которые могли смягчить приговор, но на беду Лукашенко во время встречи с генпрокурором высказался за смертную казнь в отношении Александра Грунова, и Гомельский областной суд со второй попытки приговорил его к расстрелу.
Сейчас от имени Ольги Груновой готовит заявление на имя председателя Верховного суда, после она также собирается обратиться в КПЧ ООН. Андрей Полуда отмечает, что ее тяжба ведется в интересах всех матерей, чьи дети были расстреляны по приговору суда. За период с 1990 по 2014 год, напоминает Полуда, к исключительной мере наказания в Беларуси были приговорены 327 человек.