Прошлое и настоящее русского авангарда

В год столетия революции 1917 года естественно проводить не только политические параллели и анализировать идеологические установки, но и вспомнить, например, о расцвете русского художественного авангарда. Даже простое перечисление имен художников, скульпторов, поэтов, музыкантов, архитекторов , творивших в России в первой четверти ХХ века, и художественных направлений, которые они представляли, заняло бы слишком много места.
О судьбе революционного искусства рассказывает в интервью Deutsche Welle российский художественный критик, историк искусства Глеб Напреенко.

DW:  Революция ли породила революционное искусство? Ведь русский художественный авангард ярко проявил себя уже в самом начале ХХ века…

Глеб Напреенко: Причинно-следственные связи здесь установить вряд ли возможно, но мы можем указать на взаимосвязи. Раннему, дореволюционному авангарду были свойственны ожидания конца света или радикальной трансформации мира, нередко мистически окрашенные. Они были порождены, среди прочего, резкими общественными трансформациями, становлением урбанизированного промышленного общества. Радикальные сдвиги в искусстве до революции 1917 года, например, создание супрематизма, были сопряжены с желанием некоей решающей космической и общественной перемены. И революция, разумеется, была важным исходом в этой череде ожиданий.

Но если большая часть дореволюционных художников-авангардистов придерживались в политике скорее анархистских убеждений, то после 1917 года новое поколение авторов начинает мыслить в социалистических, марксистских терминах, пытаясь осмыслить искусство и общество более функционально и прагматично. Художник уже не видит себя провокатором или пророком, но хочет стать в один ряд с пролетарием или инженером. Возникает практика советского госзаказа, а также идея о социальной миссии искусства (это не то же самое, хотя в сталинское время их стали, по сути, отождествлять). Художники-производственники после революции мыслили свое искусство не как окно в иллюзорный мир, а как реальную, потенциально полезную, вещь. Переворот произошел от "изображения вещей" к "деланию вещей". Важной стала ориентация художников на промышленное производство.

Мы можем фантазировать, что искусство могло бы двигаться в России к функциональности и индустриальности без революции, потому что та же проблематика в той или иной мере разрабатывалась художниками в странах, где не было социалистической революции. Вспомним, например, Баухауз в Германии. Но постреволюционное советское левое искусство основывалось на обращении к социализму и марксизму, что сообщало ему особую радикальность.

- Почему победители в политической борьбе (Сталин и его соратники) отвергли авангардное искусство и даже преследовали его?

-  Это не произошло в одночасье. Климат к концу 1920-х годов менялся: радикальные революционные идеи уходили, страна шла по консервативному пути. Парадоксально, что в первую пятилетку централизованная воля государства помогла реализовать чаяния художников: многие оригинальные архитектурные здания были возведены именно в это время. Но страна двигалась в другом направлении. Идеи авангардистов-производственников противоречили экономическому подходу первой пятилетки с ее вертикальными методами управления. Так, скажем, производственники выступали за экономию сил рабочего, а сталинизм предлагал тратить их, не щадя, во имя некоего высшего общего блага. Для производственников была важна радикальная правдивость произведений, понятность их устройства для пролетария. А сталинское искусство мыслилось совершенно иначе. Возвращалось представление о великих художниках, миссия которых - вдохновлять на труд и борьбу, воплощая в своем искусстве идеалы советского человека. Это функция иллюзии. Авангард начинал с отказа от иллюзии как лжи. Сталинизм же вернул функцию искусства как лжи во благо.

- Как сегодняшняя власть относится к авангарду?

- По-разному. Иногда варварски. Например, в отношении архитектуры советского авангарда сотрудники московской мэрии заявляют, что надо снести по возможности все конструктивистские кварталы, оставив пару как пример того, "как не надо строить". А ведь история социального жилья интересна не только с точки зрения формы, но и с точки зрения социального эксперимента. Сегодня иногда на месте социального конструктивисткого жилья строятся элитные жилые комплексы. Здесь дикое отношение к истории совпадает с интересами капитала.

Кроме того, сегодня в России в фаворе сталинское искусство. Да, Третьяковская галерея создает проекты по авангарду, но при этом конфликтность и острота споров, которые были обязательной частью авангарда, стирается в подаче материала. Он мыслится как "наше наследие", очередное "великое прошлое" России. Авангард деполитизируется.

Но что думали художники об обществе, как их идеи соотносятся с современной властью? Это выносится за скобки. Власть стирает противоречия, потому что современные установки культурной политики консервативны. Ко всему культурному наследию относятся, как к золотым сокровищам Эрмитажа. Эти ценности воспринимаются как гарант незыблемости современного политического порядка.

- Значит, власть боится критичности авангарда, его протестного начала?

- Да. Если мы почитаем тексты художников авангарда, то увидим, что их критическое отношению к классовому обществу, их внимание к классовому конфликту, их радикальные для своего времени установки в отношении семьи и гендера совершенно расходятся с современными установками российской власти на "традиционные ценности" и с ее игнорированием проблем социального неравенства.

Смотрите также: