Об автомобильном буме в России и экономическом национализме в ЕС
Сегодня мы поговорим об автомобильном буме в России и экономическом национализме в Европейском Союзе. Вы узнаете, как представители немецкого автомобилестроения оценивают песрпективы российского рынка и как они собираются участвовать в его продолжающемся бурном росте. А затем вы услышите интервью с директором мюнхенского института Ifo профессором Зинном, который вместе в группой именитых коллег выступил с заявлением об опасности растущего протекционизма в странах ЕС. Известный немецкий экономист объяснит, почему государственная поддержка отечественных производителей и создание крупных национальных корпораций в конечном счете вредит народному хозяйству. Тема, как вы понимаете, крайне актуальная не только для Франции, но и для России…
Рядом со мной в студии мой коллега Глеб Гаврик, который в этот понедельник присутствовал на весьма представительной конференции во Франкфурте-на-Майне, посвященной участию немецких автопроизводителей и поставщиков компонетов в развитии российского автопрома. И приехал он оттуда под сильным впечатлением…
(аудиофайл)
А теперь перейдем к экономическому национализму в объединенной Европе. Казалось бы, ему в условиях продолжающегося процесса европейской интеграции просто уже нет места, но выясняется, что этот экономический национализм или протекционизм сегодня, наоборот, вновь набирает силу в ЕС. Во всяком случае, к такому выводу пришла группа независимых экспертов, в которую входят известные европейские экономисты, в том числе и директор Мюнхенского института Ifo профессор Ханс-Вернер Зинн. В интервью Елене Байер он объясняет, почему активная поддержка отечественного капитала и создание крупных национальных корпораций представляет из себя угрозу для эффективности европейской экономики. И хотя речь в интервью идет, главным образом, о Франции, в которой новоизбранный президент Николя Саркози, кстати, многое обещает изменить, вы сразу же увидите, насколько все это актуально и для сегодняшней России.
ЕЛЕНА БАЙЕР: Профессор Ханс-Вернер Зинн привык читать лекции и выдавать четкие формулировки как из учебника... Что такое экономический национализм он определяет исключительно лаконично:
Ханс-Вернер Зинн:
«Это экономическая политика, направленная на создание преимуществ национальным предприятиям. При этом государство не полагается на рыночные механизмы саморегулирования, а активно вмешивается в экономику, создавая режим благоприятствования отечественным предпринимателям по сравнению с иностранными».
ЕЛЕНА БАЙЕР: В Евросоюзе почти все страны так или иначе страдают этим недугом, но ярче всего экономический национализм проявляется во Франции, где имеет давние традиции. Поддерживая крупный национальный бизнес, государство рассчитывает, что это положительно скажется не только на экономике, но и на всем обществе в целом, поясняет Ханс-Вернер Зинн:
«Пока штаб-квартира и основное производство предприятия остаются в стране, а не выносятся за рубеж, не происходит оттока за границу высококвалифицированных рабочих мест. Крупные предприятия склонны оказывать спонсорскую поддержку общественным проектам и отчислять средства на культуру. Но самое главное, что движет сторонниками экономического национализма, это вера в то, что в трудные времена предприятие начнет сокращать рабочие места не на головных заводах, находящихся в стране, а в вынесенных на периферию филиалах.»
ЕЛЕНА БАЙЕР: С точки зрения разбирающегося в вопросах экономики обывателя такая стратегия является для страны исключительно выгодной. Особенно, когда речь идет о своей стране... Так, многие французы, действительно, считают подобную экономическую политику оправданной, даже если она вредит интересам других стран. Но с точки зрения эксперта это – заблуждение. Даже если все государства в равной степени будут поддерживать своего национального производителя, толку от этого будет не много. Главная причина – экономический национализм предусматривает поддержку и даже создание крупных национальных концернов, в том числе путем прямого вмешательства в процессы слияния. Однако чрезмерная величина предприятия снижает его экономическую эффективность, подчеркивает Ханс-Вернер Зинн:
«Созданные в результате слияния нескольких компаний концерны, стремящиеся к доминированию на рынке, обзаводятся раздутым управленческим аппаратом, который не заинтересован ни в эффективности производства, ни в сокращении расходов на управлением им. Таким образом, успех политики, поощряющей создание таких национальных гигантов, оказывается значительно меньше, чем можно было бы предположить».
ЕЛЕНА БАЙЕР: Хорошим примером альтернативной модели экономики, в отличие от французского варианта, является немецкая модель, опирающаяся на предприятия малого и среднего бизнеса. Миттельштанд, то есть «середняки» с числом занятых от 10 до 1000 человек, являются фундаментом народного хозяйства Германии:
«В числе немецких фирм среднего бизнеса 450 предприятий являются мировыми лидерами в своей отрасли. Еще 500 фирм малого и среднего бизнеса занимают вторые и третьи места на мировом рынке в своем сегменте. Именно благодаря им Германия является чемпионом мира по экспорту. Французам же практически нечем похвастаться в этой области, поскольку во Франции государство вмешивается в рыночные процессы и вносит свои коррективы в расстановку сил среди конкурирующих фирм».
ЕЛЕНА БАЙЕР: Подобное вмешательство прямо отражается и на конечном потребителе, том самом обывателе, который обычно в порыве инстинктивного патриотизма ратует за экономический национализм:
«Поощряя крупные концерны, находящиеся вне конкуренции на рынке, государство создает монополистов, что, например, можно наблюдать во Франции на рынке энергоснабжения – газа и электричества. А монополия означает, что компания может вести свою ценовую политику, не опасаясь, что кто-то из конкурентов снизит цены и тем самым отвоюет у нее часть рынка. Потребитель платит, таким образом, столько, сколько сочтет нужными монополист. Совершенно ясно, что такое положение дел – не на пользу потребителю».
ЕЛЕНА БАЙЕР: Для сравнения, в Германии были приняты активные антимонопольные меры в сфере энергоснабжения, в результате чего потребитель, причем не только предприятие, но и простой квартиросъемщик, может свободно выбирать компанию, предлагающую более низкие цены на электричество.
На вопрос, сколько процентов национальной экономики должно находиться под контролем государства, президент института Ifo Ханс-Вернер Зинн дает однозначный ответ:
«НИСКОЛЬКО! Государству совершенно нечего делать там, где в рыночные отношения между собой вступают производители товаров и услуг и их покупатели. Влияние государства на экономику должно быть повсеместно сокращено до того минимума, который составляют исконно государственные функции, как, скажем, ведение автобанами. То есть я не за огульную приватизацию всего на свете. Но почему государство должно быть совладельцем концерна Volkswagen? Зачем настаивать на своей доле в самолетостроительной компании Airbus, как это делает Франция? В этом нет никакой необходимости!»
ЕЛЕНА БАЙЕР: Интересно, что сравнивая старых и новых членов Евросоюза с точки зрения склонности к экономическому национализму, Ханс-Вернер Зинн явно отдает предпочтение восточноевропейским странам:
«В новых государствах-членах ЕС экономический национализм проявляется в гораздо меньшей степени. В настоящее время они делают основной упор на развитие конкуренции на своих рынках. Они по горло сыты государственной экономикой, которая была у них при коммунизме. Но и в этих странах есть примеры вмешательства государства в действие рыночных механизмов. Возьмем, к примеру, Польшу. Недавно итальянский банк Unicredit попытался увеличить свою долю на польском рынке банковских услуг за счет покупки нескольких польских банков. Польское правительство решительно вмешалось в этот процесс и предотвратило поглощение, хотя речь шла вовсе не о какой-то серьезной доле рынка, способной создать банку положение, даже отдаленно похожее на монополию. Это была явная попытка спасти самостоятельность части польских банков»
ЕЛЕНА БАЙЕР: Для того, чтобы изжить проявления экономического национализма в Евросоюзе, Ханс-Вернер Зинн и группа экспертов, изучавшая положение дел в ЕС, считает необходимым введение новых законов и правил, ограничивающих государственное влияние на рыночные механизмы. В ближайшее время сделать это, очевидно, не реально, поскольку Франция – страна с наиболее ярко выраженным экономическим национализмом, является одновременно и одной из самых влиятельных стран Евросоюза. Поэтому борьбу с экономическим национализмом Ханс-Вернер Зинн рассматривает как долгосрочный политический процесс, повлиять на который, по крайней мере в теории, может каждый. Введение подобных законов и правил пошло бы на пользу, в первую очередь, малому и среднему немецкому бизнесу, ориентированному на экспорт.
«В конечном итоге французы так и не добьются желаемого результата, однако осуществление ими политики экономического национализма наносит ущерб и немецким экспортерам».
ЕЛЕНА БАЙЕР: Для достижения своих целей Ханс-Вернер Зинн советует немецким предпринимателям пользоваться общеизвестными демократическими механизмами:
«Больше политической ангажированности! Необходима не только широкая общественная дискуссия на эту тему. Германия вообще должна более активно участвовать в законотворческих процессах в рамках ЕС. Тем более, что в Германии, в отличие от других стран, население по-прежнему сильно недооценивает роль Брюсселя. Из Германии в Брюссель посылают политиков, которые не сумели проявить себя внутри страны, в то время как менее крупные страны Евросоюза отправляют в структуры ЕС своих лучших представителей. Немецкому избирателю также стоит серьезно задуматься о том, насколько весомо тема Евросоюза звучит в предвыборных программах тех политических партий, за которые они голосуют».
Вот и подошёл к концу сегодняшний «автомобильно-российский и экономически-протекционистский» выпуск радиожурнала „Рынок и человек“. Я прощаюсь с вами и напоминаю, что следующий раз в увлекательный мир экономики мы с вами окунёмся ровно через неделю.