"Сланцевая революция" повлияет на позиции России

Член правящей в Германии партии Христианско-демократический союз Рупрехт Поленц (Ruprecht Polenz) возглавляет в бундестаге комитет по внешней политике. В интервью DW политик поделился своим мнением о роли России на мировой арене, о влиянии на позиции РФ "сланцевой революции", а также о том, готов ли Запад меньше критиковать Украину в обмен на участие в добыче в стране сланцевого газа.

DW: В этом году в программе прошедшей в начале февраля Мюнхенской конференции по вопросам безопасности не было ни одной дискуссии, посвященной отношениям России и НАТО. Означает ли это, что значение России в мировой политике уменьшается?

Рупрехт Поленц: Для начала нужно отметить, что дискуссии с представителями России в Мюнхене велись. Мы, в частности, говорили с министром иностранных дел о конфликте в Сирии. Россия - важный игрок на международной политической арене, член Совета Безопасности ООН с правом вето, без ее участия не разрешить многих конфликтов. К сожалению, в действиях Москвы не всегда прослеживается конструктивная позиция. Особенно в случае Сирии, о чем много говорили на конференции.

- Заметили ли вы какие-либо изменения в позиции России?

- В конце января Дмитрий Медведев выступил с критикой действий сирийского президента Башара Асада. Мне кажется, что Россия осознает, что ее позиция вредит ее имиджу в арабском мире, и подумывает над корректировкой своего курса. Как и когда это произойдет, пока непонятно. К сожалению, время идет, ситуация в Сирии ухудшается день ото дня. Есть опасение, что это промедление приведет не только к падению режима в Сирии, но и дестабилизирует весь регион.

- Давайте поговорим об экономических интересах России. Сейчас активно обсуждают так называемую "сланцевую революцию" в США. Некоторые обозреватели в Германии прогнозируют, что от новых технологий добычи нефти и газа в США больше всего проиграет Россия. А как вы считаете?

- Я бы не стал сразу говорить о том, кто выиграл, а кто проиграл. Тем не менее благодаря добыче сланцевого газа не только в США, но в обозримой перспективе, например и на Украине, мы будем менее зависимы от традиционных поставок природного газа.

А российская экономика на 70-80 процентов зависит от экспорта нефти и газа. Если на рынок будет поступать больше газа, если возникнет мировой рынок газа с соответствующими механизмами ценообразования, естественно, это будет иметь последствия для стратегической позиции России.

Российский бюджет рассчитан на то, что цена барреля нефти не падает существенно ниже отметки в 80 долларов. Поэтому я могу себе представить, что это ("сланцевая революция" в США - Ред.) иногда не дает российскому руководству спать по ночам.

- Вы упомянули об Украине. О том, что Киев может стать экспортером газа заявил во время дискуссии на Мюнхенской конференции и комиссар ЕС по энергетике Гюнтер Эттингер (Günther Öttinger). Украина подписала соглашения о добыче сланцевого газа с несколькими крупными западными компаниями, в том числе - с Shell. Возникает впечатление, что Запад готов сотрудничать с Украиной в экономической сфере и мириться с тем, что в этой стране лидеры оппозиции сидят в тюрьме. Это так?

- Я думаю, что пройдет еще немало времени, прежде чем Украина сможет покрыть собственные потребности в газе. Я говорил об этом с украинским послом. Он сказал, что на это уйдет около восьми лет. Внутриполитическая ситуация на Украине в последние годы существенно ухудшилась из-за уголовного преследования бывших членов правительства - не только Юлии Тимошенко.

Мы очень надеемся, что это прекратится. Было много разговоров и попыток убедить Киев отказаться от этой политики и вернуться к ценностям, которые были завоеваны во время "оранжевой революции". То есть я не вижу этого контекста (готовности Запада сотрудничать с Украиной, несмотря на проблемы с демократией - Ред.).

Что же касается России, то она останется для нас экономически и политически важным партнером, мы и в будущем будем импортировать много газа из России. Однако, и об этом заявил министр экономики ФРГ Филипп Рёслер (Philipp Rösler), мы ожидаем большего пространства для маневра на переговорах о цене. Потому что теперь мы можем получать ресурсы из других источников, которых раньше не было.