Немецкие критики о российском фильме "Овсянки"

Несмотря на оживленный культурный диалог между Германией и Россией, российские фильмы в немецком кинопрокате появляются крайне редко. Не рванул немецкий зритель на "Дозоры" Тимура Бекмамбетова, не пошел на "Любовь-морковь". С какой стати? Голливуд можно смотреть в оригинале, а свои Гоши Куценко есть и у немцев. Другое дело, когда немцам показывают что-нибудь такое, чего не могут предложить ни Голливуд, ни свое, отечественное кино: что-нибудь меланхоличное, поэтическое, про загадочную русскую душу и про смысл жизни вообще. Что-нибудь вроде Тарковского…

Не случайно именно новые российские фильмы, снятые в эстетике старого советского кино, пользуются интересом по крайней мере немецких кинообозревателей. Так было с "Возвращением" Звягинцева, так обстоит дело и с драмой Алексея Федорченко "Овсянки", который вышел в немецкий прокат под названием "Тихие души" ("Stille Seelen"). Впрочем, не только хвалебные отзывы получил этот фильм, добравшийся в виде большого исключения и до немецкого кинопроката спустя два года после премьеры на кинофестивале в Венеции.

По стопам Тарковского

"Исполненные тоски кадры, полные печали от потери и скорби - гипнотическая, загадочная поэзия "Овсянок" напоминает шедевры русского меланхолика Андрея Тарковского", - читаем на сайте www.cinema.de.

Рецензенту этого портала вторит кинокритик берлинской газеты "Tagesspiegel" Ян Шульц-Ояла (Jan Schulz-Ojala): "Великий Тарковский давно умер, но Федорченко жив и вместе с кинооператором Михаилом Кирхманом то и дело находит фантастические моменты затишья, которые продолжают свое призрачное существование в фантазии зрителя".

Еще одну вариацию на тему "загадочной русской души" увидела в фильме радиостанция Deutschlandfunk, но тем не менее рекомендует его для просмотра, отмечая лаконичность стиля, напоминающую почерк финского мастера Аки Каурисмяки.

Третий по счету фильм россиянина Алексея Федорченко газета Rheinische Post представляет как "меланхоличную сказку, которая приписывает народу мери странные привычки омывать женщин водкой". И сожалеет: "Перегруженные смыслом монологи отягощают плавные переходы между вчерашним и сегодняшним днем, между грезами и реальностью".

Обозреватель портала www.filmstarts.de Хубер Кевин (Huber Kevin) видит в фильме метафору бренности бытия - как индивидуального, так и коллективного в рамках некоей культуры: "Для героев фильма продолжение традиций - это не бесстрастный процесс, а попытка сохранить память, продолжить жизнь в собственном семейном и культурном кругу и таким образом преодолеть собственную смертность".

"Овсянки", по словам кинокритика, это "визуально впечатляющее и трогательное путешествие через пространство и время". Удавшаяся попытка передать интенсивным образом ощущение умиротворения перед лицом неумолимой смерти".

Мужской взгляд

"Ода во славу любви и патриархату" - так озаглавлена рецензия на "Овсянки", опубликованная на сайте www.critic.de. Напомнив об успехе фильма на кинофестивале в Венеции, где режиссер и оператор были удостоены призов, обозреватель Тиль Кадрицке (Till Kadritzke), признавая заслуженность наград, тем не менее, считает необходимым отметить, что "Овсянки" производят не совсем убедительное впечатление из-за своей "чересчур очевидной претенциозности". "Роман Дениса Осокина звучит из каждой реплики фильма, поэзию визуальных и словесных образов портит подспудная мольба признать ее именно как поэзию, - подчеркивает рецензент. - Очарование фильма, несмотря на его плавный ритм, так гармонично сочетающийся с течением реки, главным лейтмотивом картины, омрачает тоскливая натужность, с какой визуальный ряд пытается выразить больше, чем он может и должен".

Именно в этой перегруженной символикой "мужской истории" автор рецензии усмотрел "патриархальность" представлений об отношениях мужчины и женщины. После смерти жены ее обнаженное тело и семейная сексуальная жизнь становятся темой обсуждения мужа с другим мужчиной. И это, пишет кинокритик, не "увлекательный сюр", а "неприятный гротеск". Смерть Тани - главная тема драмы "Овсянки", но этот фильм не о женщине, а о мужчине, у которого умерла женщина. "Она была хорошей женой", - это все, что мы о ней узнаем".