Михаил Федотов: Правозащитники - это ультрапатриоты

После мартовских выборов президента России изменился состав не только правительства страны, но и таких общественных организаций, как Совет при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ).

Ранее ветераны правозащитного движения, такие как Людмила Алексеева, Борис Пустынцев, Валентин Гефтер, а также вице-президент Российского союза промышленников и предпринимателей Игорь Юргенс заявили о выходе из СПЧ, не согласившись с новым механизмом подбора кандидатов. В свою очередь председатель СПЧ Михаил Федотов пообещал уйти с поста, если Совет покинут более 20 членов прошлого состава. Этого не произошло, и сегодня формирование Совета находится на заключительном этапе.

В интервью DW Федотов прокомментировал новый состав СПЧ, рассказал о правозащитной деятельности в России, а также поделился личным мнением о будущем Общественного российского телевидения.

DW: Весной этого года Совет по правам человека покинули сразу несколько общественных деятелей, известных своими критическими высказываниями в адрес действующей власти. Означает ли это, что новый состав СПЧ будет более лоялен властям?

Михаил Федотов: Нет, не означает. Потому что сейчас в несколько этапов прошли консультации по поводу кандидатур в состав Совета, и эта работа еще не завершена.

Все началось с того, что в течение месяца через интернет можно было подать заявку на участие в процедуре ротации. Этим воспользовались 190 человек. Но мы рисковали оказаться в ситуации, когда кандидатами в СПЧ окажутся только наиболее популярные медийные фигуры, и тогда Совет состоял бы из телеведущих, киноартистов, певцов и спортсменов, а нам-то нужны правозащитники и специалисты по развитию гражданского общества.

Вот почему мы установили довольно жесткие правила: кандидатуры могут выдвигать либо НКО, имеющие опыт работы в сфере защиты прав человека не менее пяти лет, либо члены Совета, либо уполномоченные по правам человека - федеральный, то есть Владимир Петрович Лукин, или региональные. И надо сказать, что все довольно активно воспользовались этим правом. А далее рабочая группа проверяла поданные анкеты на их соответствие профессиональным требованиям. Затем эти анкеты были размещены в интернете и любой пользователь сети, находящийся на территории РФ, имел возможность поддержать ту или иную кандидатуру.

В результате получилось, что некоторые великолепные профессионалы получили считанные десятки голосов. Они пользуются огромным авторитетом в правозащитном сообществе, но в интернете их мало кто знает. Я, честно говоря, расстраивался. Но и среди тех, кто набрал наибольшее количество голосов, есть очень уважаемые люди. Для меня принципиально важно, что в результате этого серьезно расширился круг экспертов нашего Совета.

- Как долго вы собираетесь пробыть во главе СПЧ, и от чего это будет зависеть?

- Это будет зависеть от президента. Получив нашу информацию о претендентах, набравших большинство голосов, он определится, кто ему нужен в этом Совете. И, может быть, тогда сочтет возможным утвердить новый список СПЧ и определит, кто будет его председателем.

- По ряду федеральных телеканалов демонстрируют программы, обозначенные как "журналистские расследования". И там правозащитники и вообще все, кто относится к власти критично, объявляются чуть ли не изменниками родины. Или, по крайней мере, не патриотами. По вашим наблюдениям, в российском обществе к правозащитникам относятся так же?

- Знаете, общество неоднородно. И к правозащитникам относится по-разному. Кто-то их любит, кто-то не любит, большинство вообще не знает, чем они занимаются. Поэтому я поставил бы вопрос иначе: как правозащитники сами относятся к своей миссии? Считают они себя патриотами страны, или наоборот?

Я, например, считаю, что правозащитники - не просто патриоты, а, если хотите, ультрапатриоты. Потому что они свою жизнь кладут "за други своя". Они всей своей деятельностью доказывают, что защищают не себя, а других людей, своих сограждан. Поэтому я убежден, что они и есть самые настоящие патриоты.

- В ряде западноевропейских стран, в частности Германии, бытует мнение, что России крайне сложно привить европейские ценности, поскольку ни власть, ни большинство населения этого не хотят. По-вашему, такие попытки действительно обречены на провал?

- Прививать европейские ценности в России начал Иван III. Тогда еще и России не было, но Русь была вполне европейским государством. Потом были разные периоды. Например, во времена правления Петра I и Екатерины Великой в России тоже прививали европейские ценности.

И в последние десятилетия идет тот же процесс. Только я бы поправил: это не сугубо европейские ценности, но общечеловеческие, о которых говорил Горбачев. Это ценности свободы, демократии, прав человека и так далее. Надо просто понимать, что правовая культура формируется не за один момент. Это длительный процесс, требующий внутренней энергетики общества и больших усилий государства.

- Со следующего года должно начать работу Общественное российское телевидение. Вы тоже причастны к его созданию. Каким вам видится ОРТ, и будет ли Совет по правам человека каким-либо образом с ним взаимодействовать?

- Я действительно занимаюсь темой общественного телевидения в России с 1999 года. И тогда же сказал, что оно будет создано. Со мной спорили на ящик коньяка, что этого никогда не произойдет. Вот теперь наконец-то я смогу в следующем году этот ящик получить, и мне его хватит надолго. Но это шутка, конечно. А если серьезно, то надо иметь в виду, что СПЧ занимался формированием концептуальных основ общественного телевидения до 1 марта прошлого года. После этого Совет аккуратно от этой работы отстранили, и дальше этим занимались другие люди так, как считали нужным.

То, как сегодня формируется общественное телевидение, радужных перспектив не сулит. Но единственное, что меня радует, - это то, что во главе процесса стоит Анатолий Григорьевич Лысенко, и я очень надеюсь, что ему, несмотря ни на что, хватит сил и таланта справиться с этой непростой задачей. Ну, а что получится, увидим в следующем году.