"Мартовская музыка": котам здесь не место

Всем тем, кто считает современную академическую музыку (хотя не только она одна представлена на фестивале в Берлине) декадентским порождением дотационной культуры, стоило бы побывать на открытии берлинского фестиваля "MärzMusik" ("Мартовская музыка") в театре "Фольксбюне" (Volksbühne): собрался, что называется, "весь Берлин". В кассе билетов не было, зато перед зданием театра бойко шла перепродажа, причем вовсе не по официальным ценам. Аншлаг!

Среди желающих попасть на фестиваль - профессиональные музыканты, а также художники, люди кино, литераторы. Словом, берлинская художественная богема была представлена солидной фракцией. Но немало было и людей, скромно одетых и явно не слишком авангардно настроенных. Не менее трети слушателей составляли люди молодые, судя по виду - студенты. Все вместе в переполненном зале слушали музыку, которую лишь весьма условно характеризует понятие "радикальный авангард".

Сальваторе Шаррино

Опера композитора Сальваторе Шаррино (Salvatore Sciarrino) "Luci mie traditrici" (в вольном переводе - "Лживый свет очей моих") посвящена любовной драме четырехвековой давности: композитор Карло Джезуальдо, князь города Веноза, убил из ревности юную жену, ее любовника и ребенка, которого не считал своим. Вторая половина жизни Джезуальдо была мрачна, он страдал от депрессий и умер в состоянии безумия.

Всю жизнь князь сочинял музыку, которую оценили лишь в двадцатом веке. В современной ему форме многоголосного мадригала Джезуальдо использовал уникальную, им лично изобретенную хроматическую систему. Фигура одиного авангардиста-убийцы и его удивительная музыка привлекала людей искусства во все времна: так, его высоко ценил Стравинский, Вернер Херцог снял о нем документальный фильм, а Шнитке даже написал оперу "Джезуальдо". Интересно, что опера Сальваторе Шаррино была написана почти одновременно с опусом Шнитке.

Сальваторе Шаррино родился в Палермо, но "музыкальная социализация" 63-летнего композитора, бегло говорящего по-немецки, связана с Германией. Неудивительно, ведь именно созданные в этой стране после войны структуры (курсы новой музыки в Дармштадте, фестиваль в Донауэшингене, студии новой музыки при крупных радиостанциях) стали "спасительным плотом" для сочинителей "новых звуков", не востребованных классическими оперными театрами и оркестрами. Не рассуждая о причинах этого явления, констатируем, что в наши дни и буквально на наших глазах ситуация радикально меняется.

Глас слушателя

Молодой человек, пришедший на открытие фестиваля, кажется, очень точно сформулировал то, ради чего, видимо, этот музыкальный марафон и задумывался: "Мне кажется, что новая музыка, как и искусство вообще, пытается выразить происходящие в обществе процессы своим языком. Искусство – всегда отражение своего времени. Поэтому мне интересно, что сегодня "называется музыкой".

MärzMusik и берлинская публика нашли друг друга

"У нас уже последние несколько лет расширяется аудитория: мы явно покинули "гетто" специализированной публики, как в социальном, так и в возрастном отношении, - говорит директор фестиваля MärzMusik Маттиас Остервольд (Matthias Osterwold). – Но в этом году происходит, можно сказать, "маленькое чудо": наш фестиваль вдруг начал восприниматься именно как фестиваль. Не как череда концертов, а как целостное событие, которое может посвятить вас в мир новой музыки (как "Берлинале" погружает в мир кино). И это вызывает очень большое любопытство, в том числе и у людей, далеких от музыки".

Длящийся десять дней фестиваль проходит по всему городу: от филармонии до телевизионной башни на площади Александерплатц. Каждый день – от трех до пяти-шести концертов, лекций и других событий. Вечером – своего рода "музыкальные вечеринки" с бесплатным входом. Программа подкупает своим разнообразием.

Современная музыка? Это какая?

Как говорит директор фестиваля, "современное – это не обязательно самое новое. Современное – это то, что интересно сегодня в контексте новых тенденций в развитии музыки. Поэтому мы обращаемся в программах и к традиционным формам, и к народной музыке разных народов мира, и к "старому авангарду".

Так, в программу были включены сочинения Николая Обухова – русского эмигранта, жившего в Париже и всю жизнь писавшего одно сочинение. Его считали гением, но никогда не играли. Фигура Обухова, наверное, наиболее наглядно иллюстрирует девиз фестиваля этого года: "Утопия: под запретом".

Автор: Анастасия Рахманова
Редактор: Дарья Брянцева