Кто и почему бастует во Франции перед Евро-2016
2 июня 2016 г.
Бессрочная стачка на железной дороге, блокады нефтеперерабатывающих заводов и бензохранилищ, приостановка работы атомных электростанций, надвигающаяся забастовка пилотов, массовые демонстрации протеста. Такова обстановка во Франции за считанные дни до начинающегося 10 июня чемпионата Европы по футболу. Общеевропейскому спортивному празднику вдруг стали угрожать серьезные транспортные проблемы, дефицит горючего, перебои с электричеством и социальная напряженность, хотя до недавнего времени считалось, что главная угроза ЧЕ - это терроризм.
Камень преткновения - либерализация рынка труда
Забастовочная волна не случайно захлестнула Францию в преддверии столь престижного мероприятия. Понятно, что президент Франсуа Олланд и его правительство сейчас особо уязвимы, поскольку боятся потерять лицо из-за возможных накладок во время события, к которому будет приковано внимание по меньшей мере всей Европы и которым приедут наслаждаться миллионы болельщиков. В такой ситуации больше шансов добиться уступок от властей, решили профсоюзы и начали, возможно, решающее наступление в длящемся вот уже три месяца острейшем внутриполитическом конфликте.
Речь идет о реформе рынка труда. Он во Франции - один из самых зарегулированных в Европе. Трудовое законодательство, к примеру, сильно ограничивает возможности предприятий увольнять сотрудников, что ведет к тому, что фирмы во время экономических подъемов крайне осторожно берут на работу новых сотрудников, опасаясь, что в случае спада не смогут оперативно сократить рабочие места.
Сильно ограничены также возможности предприятий договариваться со своими работниками о продолжительности рабочей недели и размере оплаты труда - фирмы обязаны перенимать отраслевые тарифные соглашения между профсоюзами и работодателями. Это серьезная проблема для небольших фабрик в провинции, которые зачастую просто не в состоянии платить те же деньги, что и огромные заводы в столичном регионе.
Реформа, которую Германия уже провела
Что же касается продолжительности рабочей недели, то в конце прошлого века профсоюзы и во Франции, и в Германии после долгой борьбы добились того, что она была ограничена 35 часами. Но если немцы во многих отраслях вскоре вновь отошли от этого жесткого ограничения, то французы в большинстве своем по-прежнему не готовы отказаться от того, что они считают своим историческим завоеванием.
Однако в условиях глобализации конкуренция на планете резко обострилась. Сегодня французским и немецким предприятиям приходится бороться за рынки сбыта с компаниями со всего мира, где люди зачастую и дольше работают, и меньше получают. Германия в качестве ответа на этот вызов еще в 2003-2005 годах при социал-демократическом канцлере Герхарде Шрёдере (Gerhard Schröder) провела довольно болезненную реформу рынка труда.
Во Франции же даже президенты-консерваторы так и не решились сделать трудовое законодательство более гибким и современным. В результате французская экономика стала в последние годы быстро терять международную конкурентоспособность. Об этом свидетельствуют хронически медленный рост ВВП и хронически высокий уровень безработицы.
Профсоюз CGT и "Национальный фронт" нашли общего врага
Поэтому крайне непопулярному президенту-социалисту Франсу Олланду ничего иного не оставалось, как все-таки взяться за либерализацию трудового кодекса. Ключевой элемент его реформы - 2-я статья соответствующего законопроекта, в которой прописывается право предприятий самостоятельно договариваться с трудовыми коллективами о продолжительности рабочего времени и размере зарплат.
Этот проект вызвал резкое неприятие со стороны большинства профсоюзов, которые опасаются потери своего влияния. При этом наиболее решительную борьбу против реформы повел некогда коммунистический профсоюз Всеобщая конфедерация труда (CGT).
Он насчитывает 700 тысяч членов, что вообще-то не очень много - менее 3 процентов всех наемных работников Франции. Однако этот профсоюз особенно силен на крупных предприятиях, а именно они составляют основу французской экономики. Поэтому CGT так влиятелен: он способен парализовать, к примеру, транспорт и энергетику.
Но в том-то и дело, что в своем протесте крайне левая Всеобщая конфедерация труда может опираться на мнение большинства французов: по данным соцопросов, примерно две трети их не приемлют реформу Олланда, а около половины одобряют нынешние забастовки. Более того, в движение против изменения трудового законодательства активно включился крайне правый "Национальный фронт", лидер которого Марин Ле Пен уже готовит себе исходные позиции для президентской кампании в 2017 году.
Этой неожиданной смычкой левых и правых радикалов при поддержке не желающего изменений большинства во многом и объясняется то, что забастовочное движение перед самым чемпионатом Европы по футболу обрело во Франции такой размах и принимает все более радикальные формы.
Смотрите также: