Игорь Каляпин: В МВД РФ пытки не считаются преступлением

Российский "Комитет против пыток" объявил о самоликвидации после того, как власти признали эту межрегиональную общественную организацию "иностранным агентом". Правозащитники, благодаря которым за применение насилия было осуждено более ста полицейских, продолжат работу в новом организационном формате. Председатель "Комитета против пыток" Игорь Каляпин рассказал DW, почему российская полиция до сих пор применяет пытки, а правоохранительная система не способна положить этому конец.

DW: Насколько часто российская полиция применяет пытки и другие незаконные методы физического воздействия?

Игорь Каляпин: Официальная статистика по этой проблеме не ведется, но есть социологическое исследование, которое ВЦИОМ проводил по нашему заказу. Оно показало, что пыткам и незаконному насилию со стороны правоохранительных органов подвергался каждый пятый городской житель России. Есть и другие показатели. Например, по данным судьи в отставке Сергея Пашина, пользующегося авторитетом в российском юридическом сообществе, каждый третий подсудимый по уголовным делам заявлял о насилии на стадии предварительного следствия.

Но не стоит думать, что эта проблема касается только тех, кого обвиняют в совершении преступлений. В нашей практике не менее половины людей, которые заявили о применении к ним пыток, вообще не были вовлечены в сферу уголовного преследования.

Как это происходит? Вот реальный случай. Муж поскандалил с женой, и та вызвала полицейских. Милиция приехала, забрала мужа в участок, где его сильно избили. В результате он стал инвалидом II группы. Или другой пример. Муж вызвал полицию, потому что хотел проучить жену, которая много выпивала. Полицейские отвезли ее в вытрезвитель и там изнасиловали. Оба примера - это дела, которые нами были доведены до суда, и приведенные мною факты были официально доказаны.

- При каких обстоятельствах возник "Комитет против пыток"?

- Меня в свое время изумил такой парадокс, что ни одно заявление, которое мы как правозащитники направляли в прокуратуру, не заканчивалось возбуждением уголовного дела. Во всех случаях нам отвечали, что факты не подтвердились. И когда количество таких отписок превысило сотню, мне стало очевидно, что надо что-то делать. Так и началась наша работа в "Комитете против пыток". Постепенно мы вскрыли механизм этой системы. Стало понятно, что полицейским, которые применяют насилие, обеспечена эффективная защита от наказания. Причем именно со стороны того государственного органа, который по закону должен такие преступления расследовать.

Очень важную роль в создании нашей организации сыграло дело Алексея Михеева. Многих из нас оно задело за живое. Его 10 суток пытали в полиции, после чего он признался в изнасиловании и убийстве девушки. Но потом выяснилось, что девушка эта жива и здорова, никаких претензий к Михееву не имеет. А он, 21-летний мужчина, стал инвалидом. Несмотря на очевидные доказательства по этому делу, прокуратура не нашла в действиях полиции ничего незаконного.

- Почему это явление приобрело в России такой большой размах?

- В правоохранительных органах такие действия не считаются преступлением. Любой полицейский понимает, что пытать людей, конечно, нехорошо, но, если очень хочется, то можно. За это реально не накажут. Более того, полицейский знает, что в случае возникновения каких-то проблем, следственные органы будут его покрывать. Разбирательство по таким делам ведет Следственный комитет РФ. Считается, что он проводит независимое расследование, но на самом деле, это лукавство.

Следователи СК РФ сильно зависят от полиции, и функционально две эти структуры представляют собой единое целое. Следователь просто сидит в кабинете и пишет бумаги. А все оперативно-розыскные мероприятия осуществляют сотрудники полиции. Без их участия следователь просто не сможет работать. Поэтому, когда ему поступает заявление на сотрудника МВД, он сталкивается с серьезным конфликтом интересов. Возможно, именно этот полицейский или его коллеги завтра будут необходимы ему для успешного завершения другого дела. Выбор обычно делается не в пользу потерпевшего.

- Что, по вашему мнению, необходимо предпринять, чтобы пытки в полиции прекратились?

- Для того, чтобы возникла тенденция к искоренению этого явления, надо, чтобы такие действия не теоретически, а на практике стали считаться преступлением. За это должны реально наказывать. А для этого нужно, чтобы следователи были реально независимы от МВД. Мы неоднократно предлагали и руководству СК РФ, и депутатам Госдумы, создать специальные подразделения, которые не были бы привязаны к конкретным территориям, а существовали бы на уровне федерального округа.

- Власти к вам прислушались?

- Мы об этом говорили долго и без особых результатов. Но затем случился инцидент в Казани. Местные полицейские избили и зверски изнасиловали Сергея Назарова, который от полученных травм скончался. Произошел взрыв общественного негодования. И тогда Александр Бастрыкин нас вдруг услышал. Он издал приказ о создании в СК РФ специальных подразделений в соответствии с нашими предложениями. Там все очень правильно написано: как только заявление на оперативника попадает в приемную любого правоохранительного органа, будь то прокуратура или ФСБ, оно должно быть немедленно направлено в это спецподразделение. И всю работу должны вести именно специальные следователи.

Но потом это прекрасное решение было сведено на нет кадровыми ухищрениями. Для всей этой работы в СК РФ выделили только 50 человек, из которых 12 человек руководящего состава и 38 следователей. Это на всю Россию! Например, в Приволжском федеральном округе, где проживает 14 миллионов граждан, таких следователей всего два. По нашим подсчетам, они в день должны рассматривать до 10 заявлений.

- Что вы намерены делать после ликвидации "Комитета против пыток"?

- С 3 августа начинает работать точно такой же "Комитет по предотвращению пыток". Еще мы создали шесть вспомогательных НКО, которые будут привлекать иностранное финансирование, но с публичной деятельностью никак не будут связаны. Нам стало очевидно, что любое интервью, любой публичный доклад, любой квант информации, выданной вовне, может быть расценен властью как ведение политической деятельности. Поэтому наши вспомогательные организации будут молчать. А "Комитет по предотвращению пыток" будет говорить.

- Почему для вашей деятельности так важно иностранное финансирование?

- Деятельность по ведению общественных расследований весьма дорогостоящая. Мы вынуждены привлекать экспертные учреждения, в том числе и государственные. Например, только бюро судмедэкспертизы может дать заключение, которое будет чего-то стоить в суде. А их услуги стоят недешево. От российских предпринимателей мы средств, конечно же, не получим. Никто не хочет проблем с правоохранительными органами. Несколько раз в течение последних лет я брал пожертвования от российских бизнесменов. Всегда было одно условие: чтоб никто об этом не узнал. Мне приходилось вносить эти деньги на счет от своего собственного имени.