"На российских документалистов действует цензура"

В Риге 15 октября открывается ежегодный фестиваль документального кино Artdocfest. Ожидается, что позднее кинопоказы пройдут в Москве и Санкт-Петербурге. Президент Artdocfest, режиссер Виталий Манский в интервью DW рассказал о том, какие картины вошли в программу фестиваля и в каком направлении развивается современная российская документалистика.

DW: Ранее вы писали, что в российском документальном кино существует тенденция разочарования, растерянности, страха, желания уйти от прямо поставленных вопросов. В чем это проявляется?

Виталий Манский: Российские документалисты интуитивно уходят от еще вчера присутствовавшей гиперактуальности, они пытаются найти свое место в более поэтических, философских сферах осмысления реальности: видимо, на них действуют запреты, цензурные ограничения. В документальном кино ощущается растерянность российского автора. Оно движется в сторону большей художественности, но теряет жесткую связь с сегодняшним днем, который как раз полон противоречий и конфликтов. С другой стороны, да, авторы уходят от некоторых тем, но как красиво! С какими человеческими историями, с какой любовью к своим героям! Я готов подписаться под каждой картиной фестиваля. В нашу внеконкурсную программу "Среда" мы включили 55 картин и уже просто заставили себя остановиться.

- Казалось бы, чем хуже общественная и политическая ситуация в России, тем ярче и острее должны быть документальные фильмы. Почему тогда авторы, наоборот, избегают конфликтных тем?

- Это напрямую связано с тем нездоровым климатом, который воцарился в России. Для сравнения, на Украине мы видим абсолютно иной кинематограф: очень свежее, свободное, яркое кино и при этом глубинно погруженное в процессы украинского осмысления новых жизненных перспектив. Российские фильмы кинематографически, может быть, даже более яркие, мощные, глубинные, осмысленные. Но у нас только две-три картины в текущем потоке связаны с событиями в Крыму, всего несколько картин - о событиях, происходящих в Луганской и Донецкой областях, хотя там реальная война и роль России в ней весьма существенна.

Уходить от этой проблемы и в этот момент снимать, может быть, более прекрасные картины, но о каких-то менее конфликтных вопросах - это выбор. Я не предъявляю претензий, каждый поступает так, как он считает нужным. На нашем фестивале как раз есть фильмы, сделанные не российскими документалистами, авторы которых поднимают острые вопросы, говорят о них весьма определенно и свободно, не находясь под прессом известных для каждого живущего в России обстоятельств.

- В 2014 году министр культуры РФ Владимир Мединский отказал фестивалю в господдержке, заявив о том, что вы "не имеете права просить денег у государства, с позицией которого несогласны". Кто финансирует Artdocfest сейчас?

- Фестиваль поддерживает фонд Михаила Прохорова, зрители, партнеры, я вкладываю в него те небольшие средства, которые зарабатываю. Конечно, в таком режиме он не может существовать вечно, но я абсолютно убежден в том, что те люди, которые уничтожают российскую культуру, исчезнут быстрее, чем у нас закончатся возможности противостоять их разрушительным действиям.

- Ранее вы работали на телеканалах Ren-TV, РТР, на "Первом" в области документального кино. Какова сейчас роль документалистики на российском телевидении?

- Сегодня российское телевидение выполняет очень важную функцию, само того не ведая. Оно снимает фильмы, которые будут обязательно востребованы историей как доказательство этого страшного, безумного, бессмысленного времени, в котором мы все оказались. И возможно некоторые материалы будут служить доказательствами в судебных процессах внутри страны и на международных трибуналах.

- Вы имеете в виду заказную документалистику?

- Другой в пространстве российских телевизионных каналов не существует, за исключением телеканала "Дождь". На телевидении сейчас есть некие кирпичи, которые закладываются в историю как саморазоблачение. Все диктатуры занимались саморазоблачением, та же Лени Рифеншталь (Leni Riefenstahl), снимая "Триумф воли" не предполагала, что ее материал потом будет тысячекратно использоваться в качестве доказательства построения диктатуры в нацистской Германии.

- То есть сейчас фестивальное документальное кино противопоставлено повестке федеральных каналов?

- Когда мы затевали Artdocfestдесять лет назад, то его первое название было - фестиваль антителевизионного кино. Тогда это имело несколько иной смысл: телевидение всегда работает в рамках формата, который предполагает определенное количество говорящих голов, подачу хроники, музыкальный ряд. Любой формат уничтожает штучный, уникальный, художественный артефакт, поэтому мы всегда были в противостоянии с этим конвейерным производством. Но сегодня российские телеканалы к формату добавили цензурное и идеологическое выхолащивание своего продукта, теперь он вообще не имеет никакого отношения ко времени и месту, в котором эти фильмы и производятся, и показываются. И если хоть как-нибудь документальное кино и связано с реальностью, то это, как правило, - фильмы-портреты про уже подзабытых артистов к их юбилеям.

- В 2001 году вы сняли документальный фильм "Путин. Высокосный год" в котором пытались создать реальный портрет президента. Вам было бы интересно сделать такой фильм сейчас?

- Я не исключаю, что когда-то и может быть даже в очень близкой перспективе мне будет интересно сделать картину о Путине. Но в данный момент мне кажется, что он находится в застывшей фазе, которая кинематографически неинтересна. Более того, делать кино нужно тогда, когда герой также заинтересован в фильме: без понимания, что он хочет, чтобы этот фильм был, кино не получится. Сейчас Путин явно хочет другое кино - то, которое он заказывает. Ему и снимают Соловьев, Кондрашов. Я, конечно, не вижу себя автором таких фильмов.