Для меня символ Европы – это простая поездка из Таллинна в Хельсинки

И мне подумалось: все, что происходило в этот день, могло стать символом этой самой новый Европы. Ну, вдумайтесь – ведь все это лет 15 назад могло привидеться разве что в страшном сне партийного аппаратчика: корабль военного флота независимой ныне Эстонии везет на своем борту президента нашей страны, отправляющегося с государственным визитом в соседнюю Финляндию. Причем тем, кто находится на борту, для этого не нужны ни визы, ни согласования в ЦК, поскольку мы теперь в Евросоюзе и в НАТО.

И пусть для кого-то символом новой жизни станут дома на юге Франции или полеты на Таити, для меня таковым навсегда останется возможность свободно переплыть эти 60 километров до Хельсинки. Ведь не секрет, что в советское время у эстонцев всегда был некий комплекс по отношению к Финляндии, которая развивалась бурно, а главное - свободно. А нам только и оставалось, что подниматься на столичную телебашню и судорожно всматриваться вдаль, утверждая при этом, что в хорошую погоду оттуда виден финский берег. И хотя специалисты-оптики утверждали, что даже с лучшими биноклями это совершенно невозможно, находилось немало тех, кто утверждал, что видел, вопреки всем законам науки, и берег, и порт, и даже трамваи в далеком Хельсинки. Впрочем, финская жизнь действительно была видна у каждого в доме, поскольку все мы имели уникальную возможность смотреть финское телевидение, которое технически невозможно было глушить. И даже о Чернобыле мы здесь узнали гораздо раньше, чем весь Советский Союз - не из программы «Время», а из финских новостей. И самыми антисоветскими программами, при нашем унизительном всеобщем дефиците, были рекламные ролики, где упитанные финские домохозяйки намазывали на хлеб неведомые нам маргарины, а кряжистые тамошние лесорубы выбирали себе для покупки дома с саунами, о которых не могли мечтать даже представители эстонской советской элиты. И унизительно и обидно было подсматривать за этой сытой чужой жизнью из своей советской реальности.

Но главный удар по нравственности эстонцев был нанесен в ту ночь, когда финны решили впервые показать знаменитый эротический фильм «Эммануэль». В ночь показа в городе никто не спал, все билеты на поезда из Питера и Москвы были распроданы: это гости из России устремились к таллиннским знакомым на невиданный просмотр, и потом еще долго ходили слухи, что девять месяцев спустя в республике произошел серьёзный скачок в смысле рождаемости.

Другим символом недоступной Финляндии стал корабль «Георг Отс», который начал курсировать между Таллинном и Хельсинки после того, как Брежнев и Кекконен помылись в финской бане, где и было принято это судьбоносное решение - связать через море Таллинн и Хельсинки. И финны поплыли в Эстонию. Что же до нас, то с пуском этого корабля ничего не изменилось, и многие по-прежнему ездили в Хельсинки через Москву. Правда, иногда, уже на заре перестройки, корабль курсировал и вдоль эстонского берега, но на него продавались билеты только для общественных организаций. Я лично совершил поездку на «Георге Отсе» в составе никому не известного общества борьбы за трезвость. И кульминацией такого вояжа было посещение магазина ТАКС ФРИ. Нет-нет, магазин был, конечно, закрыт, но сквозь окна можно было подивиться невиданным заморским разносолам и одежкам. И так было унизительно смотреть на то, как фальшивые трезвенники жадно приникали к окнам валютной лавки. И вот после этой поездки я понял, что для меня символом перемен станет тот миг, когда мы избавимся от этих комплексов и унижений. И теперь, когда летом есть - только вдумайтесь! - есть 60 вариантов добраться до Хельсинки, когда финские журналисты в течение часа пытались найти хоть одного жителя Таллинна, который не был бы в Финляндии, да так и не смогли найти, и, наконец, когда в прошлом месяце Европа ликвидировала вопиющую несправедливость и те постоянные жители Эстонии, которые не имеют гражданства, тоже получили возможность безвизовых поездок не только в Финляндию, но и во всю Европу, - даже теперь я продолжаю утверждать, что поездка в Хельсинки все равно останется для меня символом новой жизни, хотя нынче я много чего повидал и много где побывал.