ЕвроПРО остается яблоком раздора

Острый спор между представителями России и НАТО о европейской системе противоракетной обороны (ЕвроПРО) разгорелся в конце ноября на международной конференции по безопасности в Берлине. Представитель российского Минобороны привел конкретные тактико-технические характеристики, договоренность по которым, с его точки зрения, могла бы стать гарантией ненаправленности ЕвроПРО против российских сил стратегического сдерживания. Это, например, максимальная скорость противоракет в 4 километра в секунду, что исключает перехват ими российского баллистического оружия, удаление батарей ПВО от границ России на 500 километров, неразмещение кораблей противоракетной обороны в акваториях Балтийского, Баренцева и частично Северного морей, а также некоторые другие.

В интервью DW заместитель председателя комитета НАТО по противовоздушной и противоракетной обороне, немецкий генерал-майор Михаэль Билле (Michael Bille) объяснил, почему в Альянсе пока не готовы пойти навстречу российским требованиям.

DW: Российские представители предлагают договориться о технических, географических и количественных ограничениях системы европейской ПРО в качестве гарантий ее ненаправленности против России. Почему в НАТО не готовы пойти навстречу этим пожеланиям?

Михаэль Билле: В принципе, мы готовы вести переговоры на такие темы. Но дискуссии только начались, и мы еще не дошли до технического уровня. Возможности, которыми НАТО располагает в настоящий момент, очень ограничены. Имеющиеся количественные и качественные показатели позволяют нам пока нейтрализовать только очень узкий спектр угроз. Мы планируем наращивать наш потенциал.

- Но Россия как раз и возражает против такого наращивания.

- Из выступления заместителя министра обороны РФ на конференции стало ясно, что Москва согласна вести с нами переговоры о возможностях защиты от некоторых категорий баллистических ракет. При этом Россия против, если речь пойдет о стратегической сфере. Но если мы уже сегодня согласимся на ряд лимитов, которые в перспективе ограничат наши возможности в определенных областях, то это будет ошибкой.

- Что вы имеете в виду?

- Мы не можем создавать узко направленную, специализированную систему, так как не знаем, что будет через 10 или 20 лет. В арсенале Северной Кореи, в частности, уже имеются стратегические ракеты дальнего действия, каким бы ни было их качество. Не исключено, что в будущем такие ракеты появятся и у Ирана. Мы знаем, это не секрет, что Северная Корея экспортирует оружие. Может быть, и стратегическое? Причем я имею в виду не только государства, которые способны его применить. Речь идет об асимметричных угрозах.

- Но разве это мешает вести диалог с Россией о технической стороне дела?

- Конечно, о технических деталях тоже необходимо вести переговоры с Россией. Но прежде следует совместно отработать политические темы, чтобы иметь единое понимание, на базе которого можно проводить все дальнейшие оценки, включая технические аспекты. Сейчас говорить об этом преждевременно. Мы к этому еще не готовы, еще не располагаем такими техническими данными.

- Есть ли на сегодняшний день хоть какой-либо общий знаменатель в подходах России и НАТО к проблеме европейской ПРО?

- Нет, пока такого общего знаменателя нет. Разве что тот факт, что мы сидим за столом и говорим друг с другом. Но мы не смогли, например, даже согласовать формальный итоговый отчет о совместных компьютерных командно-штабных учениях, которые проходили в марте в Германии. Таков в настоящий момент темп нашего диалога. Жесткий тон российских высказываний, которые мы слышали в преддверии саммита НАТО в Чикаго, все только усложняет.

Собравшиеся здесь участники встречи упоминали конференцию в Москве в начале мая. Заявления российских участников, которые я на ней услышал, напомнили мне о временах, когда я только начинал служить в бундесвере. Это было в начале 1970-х годов, когда шла холодная война. Теперь та риторика возвращается, причем с обеих сторон. Это тоже не содействует диалогу.

- Ваш риторический вопрос о гарантиях ненаправленности российских ракет на страны НАТО вызвал острую дискуссию в одной из рабочих групп. Стоило так накалять страсти?

- Я знал, что задаю провокационный вопрос, но сделал это сознательно. На конференции часто говорили о взаимности. Но такой принцип должен действовать для обоих партнеров, и для нас тоже. Если кто-либо хочет получить гарантии ненаправленности чего бы то ни было против него, то закономерен вопрос: а ты готов дать мне гарантию, что твой потенциал не будет применен против меня? Именно это и вызвало столь бурную реакцию. И в этом - суть проблемы, в разном восприятии угроз, в отказе их взаимного учета. Вот почему мы до сих пор не находимся на одинаковом уровне политического дискурса.

- Значит, вы не видите возможности прийти к согласию в вопросе о ЕвроПРО?

- Думаю, мы все-таки достигнем такого положения. Шанс есть. Ведь мы ведем диалог. Прежний опыт показывает, что когда-нибудь наступит момент, когда можно будет договориться. Но не стоит забывать, что Россия ведет переговоры с НАТО - организацией, в которую входят 28 суверенных стран, у каждой из которых - своя повестка дня. Так что и по этой причине крайне непросто согласовать позиции по всем вопросам. Это трудный процесс для НАТО, который влияет на отношения Альянса не только с Россией, но и с другими партнерами.