Второе пришествие Ойгена Шенебека

В выставочном зале Schirn Kunsthalle во Франкфурте-на-Майне проходит первая в истории ретроспективная выставка немецкого живописца Ойгена Шенебека (Eugen Schönebeck). Его имя сегодня мало что говорит широкой публике, зато много - искусствоведам, для которых именно творчество Шенебека представляет собой ключевое звено между немецким послевоенным протестным искусством и американской живописью 50-х и 60-х годов. В арт-рыночных кругах каждая из немногочисленных работ Шенебека досконально известна, все они давно закреплены за крупными общественными и частными собраниями. Последняя из этих работ написана 44 года назад.

Несгибаемый радикал

Наследие художника так невелико еще и потому, что, приняв в 1967 году решение порвать с живописью и стать разнорабочим, Шенебек уничтожил множество старых картин. Лишь приблизительно 30 полотен были признаны им достойными вечности. 28 из них собраны сегодня в экспозиции франкфуртской выставки. Картины предоставлены, в частности, из личных коллекций герцога Франца Баварского (Franz Herzog von Bayern), Эриха Маркса (Erich Marx) и Фридера Бурды (Frieder Burda). Последний, совладелец издательской империи, выкупил для своего частного музея в Баден-Бадене ключевые работы Шенебека "Мао Цзедун", "Ленин" и "Маяковский".

А Эриху Марксу мы вообще обязаны тем, что феномен Шенебека сохранился: берлинский коллекционер еще в начале 70-х годов посетил экс-художника, подрабатывавшего грузчиком и разнорабочим, в его крошечном ателье-квартире в Берлине и скупил все, что там обнаружил. За неплохие, кстати, деньги: на них Шенебек прожил последующие 30 лет. Скромно, правда, но без необходимости таскать ящики или разгружать фургоны.



"Хороший художник - мертвый художник", - цинично поговаривают галеристы. Шенебек оказался, так сказать, еще "лучше": к эффекту завершенного творческого пути прибавилась легенда о несгибаемом радикале. Соратники первого часа - друг юности Ханс-Георг Керн - будущий Георг Базелиц (Georg Baselitz), Йорг Иммендорф (Jorg Immendorf) - всемирно известны, как и радикальные экспериментаторы той же эпохи Зигмар Польк (Sigmar Polke) и Герхард Рихтер (Gerhard Richter). Шенебек был одним из них, "молодых дикарей", пришедших в искусство после войны и начинавших творить в атмосфере нравственной катастрофы немецкого общества и на фоне реальных развалин немецких городов. Общей для них была и идеологическая основа: социализм и антикапитализм, мировая революция как цель, нравственный императив (в его специфической форме) как ключевой элемент и пропагандистский эффект как критерий оценки искусства.

Ответ на вызов

Ойген Шенебек родился под Дрезденом. Одним из первых художественных опытов была для него работа над агитационными плакатами в трамвайном депо. Соцреализм и монументальная живопись стали одной из важных основ его творческого сознания. В 1954 году Шенебек поступает в художественную академию Восточного Берлина, в 1955 году переводится в западноберлинскую (за шесть лет до строительства Стены это еще было возможно). Идеологическую дискомфортность художник испытывает с обеими системами. Будущий лауреат Нобелевской премии по литературе Гюнтер Грасс (Günter Grass), ровесник и соученик Шенебека по берлинской академии, писал, что и в ГДР, и в ФРГ в искусстве царила тогда беспредметность и что "любая попытка затронуть в картине реальное состояние общества подвергалась цензуре". Чем менее политизированным хотело быть поколение учителей, тем больше политизировалось поколение учеников.

Консервативность самого выразительного средства станковой живописи воспринимается многими молодыми художниками как вызов. Кто-то ищет выход в перформансе, акционизме, Георг Базелиц переворачивает свои картины в буквальном смысле с ног на голову, Йорг Иммендорф пишет что-то вроде плаката с призывом прекратить заниматься живописью и ставит сверху большой черный крест... Для Ойгена Шенебека этот призыв стал руководством к действию.

"Послужной список" Шенебека периода его активного творчества невелик: два художественных манифеста ("Пандемониум I" и "Пандемониум II", совместно с Гергом Базелицем), несколько групповых и одна персональная выставка - в полуразрушенном и предназначенном на снос пустующем берлинском доме. Одна уничтожающая критическая статья в газете Tagesspiegel, ни одной проданной картины. И в 1967 году - уход из искусства, мало кем тогда замеченный.

Любитель с вершины

Интерес к художнику начал возрождаться во второй половине 70-х. Работы Шенебека без его участия периодически включали то в одну, то в другую экспозицию (например, в экспозицию "Документы" в Касселе в 1977 году). Но для "второго пришествия" ситуация созрела лишь сегодня. Это объяснимо: обществу нужна известная дистанция по отношению к ярким художественным явлениям. Такая дистанция нередко составляет как раз 30-40 лет - время смены поколений.

Не только в живописи и отнюдь не только в Германии в последние годы наблюдается всплеск интереса к идеологизированному художественному наследию поколения шестидесятников. Вынужденно небольшая (за отсутствием большого числа экспонатов) выставка во Франкфурте ярко демонстрирует путь художника: поиск сюжета, одновременно политически заостренного и абстрактного, поиск выразительного языка. Кажется, что Шенебек покинул искусство, достигнув вершины.

Ойген Шенебек, седой и неприветливый, посетил на этот раз собственный вернисаж. "Человек, писавший эти картины, был совсем другим, чем я сегодняший", - сказал он собравшимся. Он не жалеет о своем поступке и по-прежнему считает его правильным. Нет, живописью он больше не занимается, но не расстается с блокнотом и карандашом... Рисует просто так, как художник-любитель.

Автор: Анастасия Буцко
Редактор: Ефим Шуман