Владимир Рыжков: "Российский феномен - экономический кризис не перерастает в политический"

По мнению Владимира Рыжкова, реальные рычаги власти по-прежнему остаются в руках Владимира Путина, а изменения стилистики Медведева не означают перемен в стране по существу.

Deutsche Welle: В интервью Первому каналу Дмитрий Медведев дал обширное интервью, в котором заявил, что приоритетной задачей он видит реализацию нового пакета законопроектов, направленных на борьбу с коррупцией. Он сказал, что готов показать пример другим госслужащим и будет ежегодно декларировать свои доходы. Насколько важен этот шаг и как вы его оцениваете?

Владимир Рыжков: Я считаю его абсолютно правильным. Как любит повторять Ли Куан Ю, который был многие годы премьер-министром Сингапура и добился полного искоренения коррупции в этом государстве, коррупцию нельзя победить, если коррумпирована верхушка страны. Поэтому если вы хотите победить коррупцию, начинайте с самого верха. Очень хорошо, что президент Медведев начинает с себя, но вопрос в том, последуют ли за ним все остальные - те могущественные и сверхбогатые кланы - кремлевские и околокремлевские, ныне белодомовские, которые сколотили гигантские состояния за последние восемь лет и продолжают контролировать финансовые потоки крупнейших российских монополий через офшорные компании в Швейцарии.

Поэтому вопрос заключается в том, что как бы он не оказался командиром, который выхватит саблю или наган, выскочит из окопа, крикнет: "В атаку!", а все остальные останутся сидеть в окопе и будут смотреть на него как на человека не очень здравомыслящего. Поэтому вопрос не в самом Медведеве, а вопрос в том, сможет ли он хоть как-то расшатать клановую коррумпированную систему, где коррупция идет от самого верха до самого низа, которая сложилась за последние годы в нашей стране. Я сомневаюсь в этом.

- Судя по последним публичным выступлениям Медведева, он все больше входит в роль президента. Медведев сегодня уже совсем не тот Медведев, который был год назад?

- Я думаю, что стилистические перемены еще не означают перемен по существу. Год, который прошел с момента его избрания, показал, что все основные рычаги власти находятся по-прежнему в руках Владимира Путина. Все высшее руководство страны, включая руководство министерств, ведомств, силовых структур, регионов, парламента, крупнейших корпораций, компаний, - это люди, которые выдвинуты Путиным, расставлены Путиным и по-прежнему ориентируются прежде всего на Путина.

Путин - это и премьер-министр, и глава партии конституционного большинства в обеих палатах парламента, и глава партии, в которую входят, по-моему, все, кроме одного или двух губернаторов страны, большинство мэров страны, партии, которая представлена большинством в региональных парламентах...

Поэтому стилистически, наверное, Дмитрий Медведев стал более раскованным, свободным, уверенным в себе, но это не означает, что он получил реальные рычаги власти. Реальные рычаги остаются в руках другого человека и, кстати, россияне это понимают. Лишь 12 процентов опрошенных недавно Левада-центром граждан сказали, что реальная власть в стране принадлежит Медведеву, против - 43 процента, которые отдали предпочтение Путину.

- Некоторые эксперты говорят, что политический кризис отстает от экономического кризиса на два шага. С учетом того, что кризис углубляется, растет безработица, сокращается производство, насколько возможен в России политический кризис?

- Схема, с которой согласно большинство экспертов такова: сначала финансовый кризис, кризис фондовой биржи, банков, расчетов, кредитования. Затем он переходит в экономический кризис, когда наблюдается спад промышленного производства, перевозок, торговых товарных потоков, и так далее. Затем, как результат роста безработицы и падения доходов, третья стадия - социальный кризис. Последний из-за недовольства населения постепенно перерастает в политический кризис.

Россия представляет собой очень интересный феномен. Финансовый кризис у нас разразился в сентябре. Уже в ноябре-декабре начался экономический кризис: падение промышленного производства, рост безработицы, снижение объемов перевозок, замерли стройки. Но как ни странно, вот уже четыре с лишним месяца экономический кризис не перерастает в социальный. Несмотря на рост цен, падение реальных зарплат, огромное падение промышленного производства, поддержка власти, согласно опросам, держится на высоком уровне, протестные настроения почти не растут и общество в целом сохраняет стабильность и даже определенное довольствие.

Это парадоксальная вещь, и я не могу сказать, перерастет ли это в политический кризис. У нас еще и социального кризиса нет. То есть цифры безработицы и доходов, говорят о том, что недовольство должно расти, а оно не растет.

Это означает, что пока власти действуют достаточно эффективно, купируя критику и недовольство, вовремя вмешиваясь в острые ситуации там, где они возникают. И все будет зависеть в решающей степени от развития кризиса. Если постепенно, как многие полагают, мы достигнем дна в кризисе, если постепенно будет расти спрос на российское сырье, а это почти единственное, что мы производим, и удастся стабилизировать доходы бюджета, то тогда даже до социального кризиса дело не дойдет.

То есть все ограничится финансовым и экономическим кризисом, и затем начнется выздоровление. Если же кризис затянется хотя бы на год-полтора, тогда можно ожидать, что экономический кризис с запозданием, но перейдет к социальному, а социальный - к политическому.

Беседовал Сергей Морозов
Редактор: Андрей Кобяков