Валерий Гергиев отвечает на вопросы немецких журналистов

Выход полной записи всех симфоний Шостаковича на DVD, предстоящий конкурс Чайковского, концерты с Берлинским филармоническим оркестром, предстоящее официальное вступление в должность главного дирижера и художественного руководителя Мюнхенского филармонического оркестра: у маэстро Валерия Гергиева было бы достаточно отрадных поводов для встреч с немецкими журналистами. Но разговор то и дело уходил в сторону политики. Подпись Гергиева под письмом в поддержку аннексии Крыма, другие его политические заявления, его близость к президенту Путину вызвали резкую критику в Германии. Очень трудно вернуться в зону "чистого искусства", однажды ее покинув...

DW: В канун прошлого конкурса Чайковского вас призвали возглавить его "ребрендинг". Почему он понадобился, и чего вам хотелось бы добиться в этом году с конкурсом?

Валерий Гергиев: Мне кажется, что ситуация не была такой уж плохой. Единственное, чего не хватало конкурсу шесть лет назад, это ощущения, что ярчайшие музыканты сегодняшнего дня считают для себя необходимым и интересным, а может даже и полезным, поучаствовать в работе этого конкурса, прежде всего – в качестве членов жюри.

- Эта задача, похоже, решена: вам удалось собрать в жюри многих ведущих музыкантов мира. Но жюри были хорошими и в прошлый раз. Тем не менее, конкурс остался чисто внутрироссийским явлением, редкие западные рецензенты писали о нем разве что как о странном пережитке советских времен, где "русские награждают русских". Каким вам хотелось бы сделать конкурс Чайковского?

- Первый конкурс Чайковского в 1958 году выдвинул на пьедестал ярчайшую личность - Вана Клиберна. Это стало не просто творческим актом, а символом укрепления взаимопонимания в мире. Отношения СССР и США были тогда на опасном уровне, а Клиберн вознес эти отношения на иной уровень. Мы очень надеемся, что конкурс, который предстоит нам сейчас, тоже станет мостом: и с Америкой, и с Европой, и с могучим азиатским континентом.

- Вы считаете, что сегодня история может повториться и конкурс, помимо поиска новых талантов, станет еще и форумом для политического примирения?

- На языке вертится, что вот, сейчас сложное время, Украина... У нас, кстати, будут участники из Украины. Но меня больше страшит сегодня не украинский конфликт, а исламское государство. Мне кажется, с этим мир не может справиться. Соединенные Штаты взяли на себя роль лидера, но пока непонятно, могут ли они что-то сделать. Пока скорее наоборот: множество проблем возникло из-за того, что США предлагали последние 10-15 лет неправильное "прочтение партитуры".

- Каковы, по-вашему, причины нынешнего тревожного политического диссонанса?

- Это сложный вопрос для меня. Я - музыкант и не считаю себя частью политического процесса. Мне кажется, что есть два человека, российский и американский президенты, у которых, к сожалению, не очень получается работать вместе. А вообще понимать политический процесс и взаимоотношения политиков - это книга, которую мало кто умеет читать. Вот я умею читать симфонии Прокофьева или, скажем, Шостаковича. Я беру ноты и понимаю, что хочет композитор.

Мне не очень понятно, к чему сегодня идут политики всего мира. Я говорю сейчас про весь "коллектив политиков", а не про двух президентов. Мне кажется, не все помнят о своей ответственности перед миллионами людей. Сегодня очень важно, чтобы политики заставили себя путем честных, откровенных бесед найти, как соединить наш сложный мир. Чтобы людей убивали только за то, что они христиане, - такого не было уже давно! И если это происходит, это вина всех политиков - и американских, и российских, и европейских.

- Вы человек легендарной степени занятости. Почему вы при ваших ангажементах по всему миру - плюс Мариинский театр, плюс конкурс Чайковского - вы решили минимум на пять лет посвятить значительную часть своего времени и сил оркестру Мюнхенской филармонии?

- Это дань уважения к великой немецкой классической традиции прежде всего, и ностальгия по моим юным годам: первым городом в Западной Европе, куда меня, совсем еще юного, пригласили выступить, был именно Мюнхен.

- Похоже, что одной из центральных тем в Мюнхене у вас, как и в Питере, будет строительство нового концертного зала. Или вы довольны нынешним зданием филармонии Gasteig?

- Я никогда не ругаю нынешний зал, так как если я начну это делать, то меня резонно спросят: "А зачем же ты играешь в таком ужасном зале? Иди туда, где хороший!". Я практик, я построил в Питере новый театр и новый концертный зал. Но я знал, где! Поэтому когда в Мюнхене заходят разговоры о строительстве, у меня к властям один вопрос: где? В историческом центре - сложно. На окраине? Вот в Париже построили новый концертный зал на окраине, это идеологическое решение. Я там уже играл, отличная акустика. Как только в Мюнхене будет найдено подобающее место, можно быстро предпринимать следующие шаги.

- В Мюнхене многих коробит ваша безоговорочная поддержка политики Путина...

- А что, я должен бегать и кричать, что у нас плохой президент? Я считаю, что я гораздо лучше знаю, чем занимается президент, чем те, кто кричат. Очень важно, если президент страны понимает, что культура и образование - это серьезные вещи, что с этим нельзя шутить. А Путин как раз это понимает. Например, на госсовет по культуре в конце декабря в Москву приехали все губернаторы России, чтобы говорить про культуру. Я говорил про детские хоры. Президент Путин уникально уcтроен: у него есть время, и ему есть дело до детских хоров! Сейчас стоит сказать "президент Путин", и все сразу приходят в ужас. Реальность же: у него есть время и интерес к классической музыке, к образованию. Он понимает, что это важно для страны. Просто умнее многих человек. И вообще я надеюсь, нынешний разлад - это ненадолго. Я верю, что Европа и Россия сохранят культурную общность и найдут политический баланс..