Адвокат в деле "Боинга": судят физлиц, а не Россию

В Нидерландах подходит к концу второй блок предварительных слушаний в процессе о сбитом в июле 2014 года над Донбассом "Боинге" Malaysia Airlines, который начался в марте. Суд заочно рассматривает дело троих россиян и одного украинца, которых следствие считает основными причастными к поставке из России и использовании ракетного комплекса ПВО "Бук". Москва отрицает отношение к катастрофе.

За процессом в Окружном суде Гааги, заседания которого проходят в комплексе на окраине аэропорта Амстердама, следит из США адвокат Джерри Скиннер. Он представляет интересы нескольких десятков родственников погибших в иске к России в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ). DW поговорила с ним о предварительных итогах слушаний, стратегии адвокатов одного из подсудимых и значении процесса для иска против России в ЕСПЧ.   

DW: Суд по делу о сбитом "Боинге" во многом особенный. Насколько процесс пока оправдывает связанные с ним ожидания?

Джерри Скиннер: И да, и нет. Да, потому что доказательства, которые пока обсуждались, но еще не были представлены (поскольку мы все еще в начальной стадии уголовного процесса), ценны. Был показан масштаб картины, того, что, вероятно, происходило, когда был сбит самолет, следующий рейсом MH17. В будущем будут представлены доказательства. Также была показана глубина расследования, проведенного международной следственной группой JIT и властями Нидерландов.

Негативная сторона касается структуры суда. Есть четыре лица, которые не были единственными, кто принимал участие в тех событиях. Очевидно, что есть более высокопоставленные представители российской власти, военные и гражданские, которые должны были быть к этому причастны. Их не будут судить. Весь вопрос об ответственности Российской Федерации за действия, которые предпринимали ее военные и политические актеры, не будет рассматриваться в этом суде. Это не процесс, в котором семьи погибших выступают против России, это процесс семей против этих четверых. Но нужно и доказать, что это были действия, предпринятые при помощи властей российского государства. Думаю, все семьи хотят, чтобы это произошло, но это впереди, пока процесс не об этом.

- Только одного подсудимого, россиянина Олега Пулатова, в суде представляют адвокаты. Как бы вы оценили их стратегию?  

- Судя по озвученным доказательствам, господин Пулатов присутствовал на месте пуска ракеты в качестве представителя "ДНР", хотя, фактически, он был отправлен туда как представитель российских властей. Остальные играли более активную роль – Леонид Харченко отвечал за то, чтобы направить "Бук" в нужное место, у Сергея Дубинского была более высокопоставленная должность, с ним согласовывали все, что происходило на месте, а Игорь Гиркин был прямым звеном, связующим с Россией, с ГРУ или другой спецслужбой, которую он тогда представлял.

Можно предположить, что Пулатов, вероятно, немного знал о том, кто какое задание выполнял. Возможно, стратегия защиты заключается в том, что для представления своего общего видения дела используется конкретный случай Пулатова, хотя сам он, даже если бы присутствовал в зале, мог бы ответить на меньшее количество вопросов, чем любой из других обвиняемых.

- Какие еще главные предварительные итоги вы бы подвели?

- Начало процесса можно сравнить с поединком, когда два боксера-тяжеловеса выходят на ринг, присматриваются друг к другу, но никто ничего не добивается. Единственное исключение - когда представители Пулатова начали выступать, было видно, как важно нидерландским судьям было гарантировать справедливость и беспристрастность. В марте, как только представители россиянина сказали, что у них недостаточно времени для подготовки, все запланированное было отложено.

В июне ситуация чуть изменилась. Обвинение представило подробную информацию о расследовании. Стало понятно, что у него намного больше данных, чем указывалось ранее. Это все можно оценить положительно. Если говорить о негативных аспектах, то главной темой выступления представителя Пулатова было то, что им нужно больше времени для подготовки. Хотя с момента катастрофы прошло шесть лет, и по всем аспектам у всех достаточно информации. Но нидерландцы проявляют терпение.

- Вы слышали о возможном сценарии, при котором процесс могут разделить на четыре или на две части, отделив Пулатова от остальных, чтобы избежать задержек?

- Если разделить дело на части, есть определенная часть общих доказательств. Но поскольку каждая часть - отдельное производство, доказательства нужно будет представлять четыре или два раза. То есть целью может быть объявлено не допустить замедления процесса, но произойдет как раз обратное.

- Вы представляете родственников жертв в иске против России в ЕСПЧ. Была ли на процессе в Нидерландах озвучена какая-то важная для вас информация?

- Конечно, есть практическая сторона. Через год после катастрофы мы подали иск в ЕСПЧ. Тогда многие доказательства были доступны в интернете, например, перехваченные телефонные разговоры, фотографии, в том числе найденных частей ракеты. Все это было доступно, мы это получили, показали экспертам и приобщили к иску. Когда было принято решение о процессе в Нидерландах, все материалы JIT стали частью уголовного дела и недоступными для нас. Поэтому нам нужно ждать, пока нидерландские следователи используют их в ходе суда, и тогда материалы станут публичными. Тогда мы можем получить показания свидетелей, дополнительные заявления, перехваченные разговоры по телефону. Насколько я понимаю, их очень много, и мы хотим получить их все.

Когда есть уголовное дело и гражданское дело, то гражданское дело всегда выступает в роли "меньшего брата", а ведущие уголовное дело всегда сдержанно делятся информацией. К сожалению, в данном случае обвинения против государства выдвигает "меньший брат". Большой вопрос заключается в том, согласуем ли мы вопрос о том, чтобы гораздо больше материала оказалось в публичном доступе. Я надеюсь, это произойдёт. 

- То есть на рассмотрение вашего гражданского дела может уйти еще больше времени, чем уголовного?

- Возможно, но не обязательно. Гражданский суд, в который мы обратились, утвердил свой план. У меня сложилось впечатление, что суд считает предоставленные нами доказательства достаточными для проверки. Задержать наше дело может не уголовный процесс в Амстердаме, а тот факт, что Канада, Украина и Нидерланды подключились к нашему делу в качестве участников, поддерживающих семьи. С ними нужно консультироваться.

- На каком этапе сейчас рассмотрение поданного вами иска в ЕСПЧ?

- После подачи заявления в 2015 году мы три года передавали доказательства. Потом суд официально проинформировал российскую сторону. РФ получила время на ответ и ответила в сентябре 2018 года - попросили больше времени и получили его. Весной 2019 года Россия предоставила свои замечания, прокомментировала доказательства. Потом мы получили время для ответа и готовим его к сентябрю этого года.

Мы не считаем, что российские замечания были чем-то, чего мы еще не видели. То есть Россия не меняет озвученную ранее позицию. После нашего ответа суд должен будет составить график рассмотрения дела. Я предполагаю, что он решит созвать Большую палату, состоящую из 30 судей из разных стран. То есть если начало процесса будет назначено на сентябрь 2021 - это был бы оптимистичный сценарий.         

Смотрите также: