Конец театрального сезона 2022 года закончился в Москве масштабной катастрофой, похожей на гибель "Титаника". Под ударом репрессий ушли под воду несколько ведущих художественных руководителей краеугольных столичных театров. Настоящей трагедией стало закрытие "Гоголь-Центра", который героически закончился спектаклем "Я не участвую в войне". Это было время возмущения и плача по загубленным постановкам.
Прошло военное лето, настала военная осень. Начался новый театральный сезон. Я получил приглашение прийти на премьеру спектакля "Преображение" в театре Марка Розовского (спектакль создан по его же пьесе). Судя по аннотации (премьера еще не состоялась), это рассказ о людях Серебряного века, Андрее Белом, Валерии Брюсове. Я думаю, что пути экзистенциального театра, который в дни нынешней катастрофы задумывается о катастрофе, которой закончился Серебряный век - это попытка выйти из-под прямого удара, но отреагировать на этот удар. Здесь дело не просто в фиге в кармане, что было свойственно прогрессивным московским театрам в советские времена, а более философское представление о антагонизме человеческой природы, осмысление извечного столкновении таланта и государства. И такой спектакль, судя по всему - не исключение, а нарождающаяся норма. Оставшиеся в живых, то есть на своих местах, режиссеры задумались о спасении своих театров, своего репертуара и своих актеров.
Государство не придумало глобальной идеологии, как при советской "коммунизме". Патриотические лозунги и призывы - это ширма для властных амбиций нашего царя-пацана, который решил царствовать вечно, отвернувшись от мировых ценностей. Этой ширмой не закроешь проблемы войны и мира в самой человеческой душе. Вот почему я вижу, как, например, в новом сезоне в театре Пушкина или в театре Маяковского возникают спектакли, которые, казалось бы, лишь по касательной затрагивают сегодняшние проблемы, но все они против аморального фатализма.
Даже советская власть не смогла накинуть удавку на русскую культуру. Чехов не был запрещен, а в нем тот самый вызов аморальному фатализму, который снова оказался в военной государственной моде. Не удивительно, что Чехов возрождается, и по-новому, в нынешнем репертуаре. Чехов в каком-то смысле это SOS - спаситель наших душ.
Конечно, никогда не утихнут споры, можно ли на обломках совести и на беде соседей-украинцев вообще заниматься искусством, играть, лицедействовать, тем более, что все равно запретам нет конца. Запрещаются так или иначе спектакли Римаса Туманиса (театр Вахтангова под предлогом технических причин не везет его спектакль-шедевр - я его видел и не преувеличиваю - "Война и мир" на гастроли в Санкт-Петербург). Закрыт или полузакрыт настоящий новатор театра Дмитрий Крымов, уехавший в США еще до войны ставить "Вишневый сад". На московском уровне его спектакли закрыли, а на федеральном вроде бы они продолжаются. Такой разброд и шатания с запретами - еще один знак отсутствия реальной государственной идеологии. Государство бьет по тем, кто протестует против войны, но как быть с экзистенциальными спектаклями, которые, как ни крути, носят гуманистический смысл? Можно переписать историю страны (не в первый раз это делается в России), но заставить культуру работать на государство можно только тогда, когда, изнасиловав, государство убьет культуру. У нынешнего государства кишка тонка сладить с культурой. Запретить - это пожалуйста, но культура, как видно по театральному репертуару нынешнего сезона, всегда просочится сквозь запреты. И в конечном счете, скомпрометированные культурой, запреты рухнут. Скорей бы так.
Виктор Ерофеев, писатель, литературовед, телеведущий, автор книг "Русская красавица", "Хороший Сталин", "Акимуды" и многих других, кавалер французского Ордена Почетного легиона.
Этот комментарий выражает личное мнение автора. Оно может не совпадать с мнением русской редакции и Deutsche Welle в целом.
Смотрите также: