Как Курейчик попал в Йель и что с сериалом про Окрестина?

Два года назад режиссер Андрей Курейчик снял "первый художественный сериал" о событиях, которые произошли в 2020 году в минском изоляторе на Окрестина. Но фильм так и не вышел. Сейчас сценарист, режиссер и драматург живет в США, где преподает в Йельском университете, одном из старейших и самых престижных американских вузов. Как он туда попал, чем занимается, что происходит с проектом об Окрестина и как последние три года изменили Курейчика - об этом и другом DW поговорила с режиссером.

"Для Америки мой предыдущий преподавательский опыт оказался не релевантен"

DW: Вы сейчас работаете в Йельском университете. Как так получилось?

Андрей Курейчик: Все вышло достаточно спонтанно. В 2020 году я покинул Беларусь и начал ездить по разным странам в поисках интересной работы. В основном занимался театральными проектами - в Украине, Болгарии, Словакии, Финляндии. Довольно случайным образом я подал заявку на участие в очень крутой программе Йельского университета, куда принимают шестнадцать человек в год со всего мира. Подаются на нее тысячи, за все время ее существования белорусы туда никогда не проходили, но на мое письмо обратили внимание, и начался процесс интервью. 

Эта программа стала хорошим стартом, я смог прочесть в Йеле лекции, провести огромное количество встреч, во время которых, в общем-то, выполнял для себя единственную задачу: пытался заинтересовать людей белорусской культурой, языком, литературой и кино.

В итоге родились несколько идей для курсов, которые никто больше не смог бы вести, кроме меня: специалистов по Беларуси в Америке очень мало. Мне удалось убедить, что такие курсы для студентов важны. Со мной подписали контракт на год.

- Как вы готовились к этому новому, такому серьезному этапу? Йель - звучит очень серьезно.

- Раньше я преподавал в российском ГИТИСе, также работал в Белорусском университете культуры и искусств, лет восемь или девять - в ЕГУ. Поэтому преподавательский опыт у меня есть. Просто для Америки и университетов Лиги Плюща он не релевантен. Здесь совершенно другая система, иной подход. Наше постсоветское образование очень далеко от того, что они построили здесь.

- Чем конкретно вы занимаетесь в Йеле? Какие курсы преподаете?

- Курсов всего два. Один из них - про искусство и сопротивление в России, Беларуси и Украине в советский и постсоветский период. Студенты с огромным интересом изучали эти кейсы.

Второй курс, который я веду, называется "Драма и российско-украинский конфликт". Почему конфликт, а не война? Потому что мы берем широкий исторический период и уходим в глубь веков. Идея состоит в том, чтобы посмотреть на этот конфликт через линзу теории драмы.

На осенний семестр у меня подана заявка на еще один курс, но он пока проходит стадию одобрения.

- Вам достаточно вашего опыта, чтобы преподавать в Йеле? Или за короткий период пришлось многому научиться?

- Английского академического языка, конечно, у меня было недостаточно. У меня неплохой разговорный, но академический - он другой.

Нужно много читать на английском, потому что то, что я читал на русском, здесь не работает. Проблем собственного образования выявилось много, но решаем по чуть-чуть.

- Что это за проблемы?

- Например, книги, которые все читают здесь и на постсоветском пространстве, - разные. Подход к занятиям кардинально другой. Студенты другие, у них иное отношение к учебе, интерес. В Восточной Европе преподаватель должен быть требовательным, а студенты от него отбиваются. Здесь студенты очень требовательные. Они задают много вопросов, намного активнее по всем направлениям.

- Как сейчас устроена ваша жизнь преподавателя?

- Два дня у меня - плотные преподавательские, оставшиеся три уходят на исследования или индивидуальную работу со студентами. Здесь, знаете, преподаватель не рассматривается только как лектор. У меня даже официальная должность звучит как "научный сотрудник и лектор". Есть работа, связанная с лекциями и преподаванием, а есть и та, которую я должен вести как научный сотрудник: что-то исследовать и выдавать научные результаты, ездить на конференции, выступать. Не так давно был в Филадельфии, сейчас еду в Бостон, в планах - Лас-Вегас. Библиотеки здесь потрясающие, сиди хоть круглые сутки. Некоторые действительно работают круглосуточно.

"Казалось, я быстро смогу вернуться"

- Вы уже второй год живете в США. Вам нравится?

- Я вижу и плюсы, и минусы. Мне не хватает очень многого из того, что было в Европе: разности европейских культур, моих проектов, знакомых. Здесь совершенно другой театр, надо отдать должное. Хотя недавно у меня была премьера в Лос-Анджелесе - очень успешная, и актеры замечательные, и мне все очень понравилось, - но все равно это другой театр по сравнению с Европой. Мне многого не хватает, хотя с бытовой точки зрения это очень удобная страна.

- В своем Instagram вы часто делитесь заметками о сыне. Вы переехали с семьей?

- Не со всей. У сына была американская виза, поэтому мне удалось его быстро выдернуть, чтобы он успел закончить здесь High School (старшую школу. - Ред.) и поступить в колледж.

- То есть вы с семьей живете на расстоянии?

- Да.

- Каково вам это?

- Это что-то новое. Грустно, на самом деле. В 2020 году я не планировал уезжать. Это случилось из-за уголовного дела, отъезд был форс-мажором. Мне казалось, я достаточно быстро смогу вернуться. Начал путешествовать по разным странам. Были какие-то работы на полгода, которые, правда, не давали возможности нормального трудоустройства. Сейчас в Йеле я делаю документы, которые позволят путешествовать более свободно. 

- Когда вы говорите об уголовном деле, вы имеете в виду дело против Координационного совета?

- Нет, у меня их два. Еще было оскорбление одного известного всем лица. Хотя я не помню, когда я его оскорбил и как.

- Почему вы не произносите вслух фамилию одного известного человека?

- Я брезгую.

"У меня была прекрасная, замечательная карьера"

- В описании программы, в которой вы участвовали, указано, что она направлена на профессионалов в середине своей карьеры, которые хотят отойти от своей рабочей рутины. Почему вы решили отойти от рабочей рутины сценариста, режиссера?

-  От этой рутины меня отвела жизнь. У меня была прекрасная, замечательная карьера, когда я писал сценарии для больших блокбастеров, делал крупные постановки. Бывало, одновременно в кинотеатрах выходил фильм, а на сцене театра Горького - большой спектакль. И так прекрасно было годами.

Но в 2020 году все сделали свой внутренний выбор. Алексиевич сделала свой выбор, наши замечательные писатели сделали выбор, я сделал свой выбор. Вот его последствия - слом предыдущей карьеры, завязанной на Беларусь, Россию, Украину. Война и все последующие события сделали невозможным тот режим существования, который был до того. Нужно было думать о смене вектора.

- Многие ассоциируют вашу фамилию с фильмами, которые снимались в России: "Любовь-морковь", "Служебный роман. Наше время", "Елки". Как спустя время и в новом контексте вы относитесь к тем работам, которые создавали раньше?

- Нормально. Это была моя молодость, прекрасное время, когда я не думал сильно ни о чем, а занимался проектами, которые приносили веселье и радость. Сейчас такую комедию я бы уже, наверное, не осилил. Слишком большой груз проблем и жизненного опыта накопился. Сейчас так абстрагироваться и просто тупо шутить я, наверное, уже не смог бы.

Что происходит с сериалом про Окрестина?

- Два года назад вы сняли пилотный выпуск "первого художественного сериала" про Окрестина. Почему вы взялись за эту тему?

- Потому что там (в изоляторе на Окрестина. - Ред) побывало много моих друзей и знакомых. Потому что, как мне кажется, главным последствием того, что мы не смогли поменять ситуацию на улице, стали жуткие репрессии в отношении белорусов. Это важная проблема, к которой надо привлекать внимание. И мне очень жаль, что до сих пор этого фильма никто не увидел.

- Что с ним сейчас? Два года назад вы говорили, что проект должен выйти в первой половине 2022-го.

- Сложилась грустная ситуация, раз вы его так и не увидели. Более того, сейчас я не могу о ней даже рассказывать, потому что Павел Маринич (продюсер проекта. - Ред.) через литовский суд пытается запретить мне давать какую-либо информацию о проекте. Прямо сейчас идет суд, я не вру, можете сами проверить (DW пыталась уточнить у Павла Маринича, что происходит с сериалом, - он ответил, что говорить на эту тему пока не может. - Ред.).

Кроме того, пост-продакшн, на мой взгляд, получился, мягко говоря, не очень профессиональным, и показывать фильм в таком виде мне было бы стыдно. Больше ничего сказать не могу, потому что есть запрет суда.

- Почему в целом дошло до суда? Что было до этого?

- Был вопрос: что с проектом? Я начал вести по этому поводу публичную дискуссию. Они решили, что вопросы - это лишнее.

"Хочется попробовать себя в прозе"

- Недавно в американском театре была поставлена ваша пьеса "Insulted. Belarus". О чем она?

- О моих впечатлениях от 2020 года, когда я был на улицах, внутри тех событий. Это достаточно жесткая драма с элементами трагикомедии про разных героев, которая отражает мои персональные впечатления от события августа и сентября 2020 года.

- Почему центральным чувством вы выбрали обиду?

- Обиды останутся очень надолго в белорусском обществе. И на силовиков, и на суды, и на то, как с людьми обращались. Я думаю, обида станет одной из самых длительных и сложных эмоций в белорусском обществе.

- У вас есть идеи, что вам хотелось бы написать или снять в будущем?

- Хочется попробовать себя в прозе - написать роман. Есть объемная идея, которая в рамки пьесы не поместится. Но пока в зону прозы я не заходил.

- Насколько для вас привлекательна нынешняя работа? Будете пытаться остаться в США на дольше, чем на год?

- Трудно сказать, потому что мое восприятие Америки меняется со временем. Подождем еще полгодика, а там посмотрим.

- Как вам кажется, вы нашли себя в новых реалиях и новом контексте?

- Я нашел интересное занятие по душе - в той сфере, в которой мне приятно и полезно. Я занимаюсь важной миссией, потому что рассказываю о Беларуси там, где про страну мало кто знает.

- Для чего студентам Йеля изучать Беларусь, такую далекую для них точку на карте?

- В том-то и дело, что Беларусь стала точкой на карте, от которой зависит многое в нашем регионе. Я часто говорю американцам, что если бы в 2020 году Европа и США серьезно поддерживали белорусский народ и отправили Лукашенко на покой, то войны в Украине могло бы и не случиться, и им не пришлось бы выделять миллиарды долларов на военную поддержку. Ведь в этом заключалась основная идея - напасть из Беларуси на Киев.

Это вклад в понимание, что наша планета - не пять империй, которые в течение тысяч лет делили ее на те или иные куски. Все гораздо интереснее, глубже, сложнее.

Смотрите также: