Кому важнее идея интеграции в Центральной Азии

"Клуб президентов Центральной Азии" из консультативной встречи лидеров государств региона, которая прошла в Астане 15 марта, не получился. Обозреватели указывают на то, что клуб, не говоря уже о саммите, как в преддверии встречи ее представляли, должен включать всех пятерых президентов, но в Астане собрались четверо - отсутствовал глава Туркмении Гурбангулы Бердымухамедов.

Президент Туркмении поехал не в Астану

Сославшись на заранее запланированный визит в Объединенные Арабские Эмираты, вместо себя он прислал спикера парламента Акджу Нурбердыеву. Как сказал DW ташкентский политолог Юрий Черногаев, собственный политический вес этой представительницы Ашхабада в самой республике невелик. И ее участие во встрече с такими долгожителями большой политики, как Нурсултан Назарбаев, Эмомали Рахмон, Шавкат Мирзиёев, да и с новым главой Киргизии Сооронбаем Жээнбековым, неизбежно и предсказуемо было воспринято ими как знак того, что их туркменский коллега не очень ценит общение с ними в узком кругу. Плюс к этому и гендерный фактор, который тоже играет свою роль на встрече, которую президент Казахстана назвал "встречей с коллегами, с … братьями".

А без Туркмении формировать стратегию региона как некоего единого целого будет затруднительно, поскольку эта страна важна и с точки зрения логистики в направлении Персидского залива и Пакистана, и как главный обладатель газа в Центральной Азии, и с точки зрения региональной безопасности - как республика, имеющая протяженную границу с беспокойным Афганистаном, подчеркивает Юрий Черногаев. Тем не менее четыре лидера и Акджа Нурбердыева в неформальной обстановке и без строгого регламента обсудили проблемы региона. И при этом не перессорились между собой. В этом российский эксперт Андрей Грозин видит главный результат встречи в Астане.

Сигнал о разрядке в Центральной Азии и личностный фактор

В остальном, продолжает руководитель отдела стран Средней Азии Института стран СНГ, то, что произошло в Астане - это демонстрация намерений. "Изначально говорилось о саммите, а произошла встреча четырех лидеров из пяти, но ее участники дали ясный геополитический сигнал о разрядке в регионе. И это в первую очередь связано с изменением политики Узбекистана", - подчеркивает он.

В этой связи эксперт обращает внимание на то, что эта политика изменилась именно благодаря смене лидера в Узбекистане. "Умер тот человек, с которым у других лидеров региона были тяжелые личные отношения. То есть в нынешнем позитиве большую роль играет личностный фактор в авторитарной системе, на что обращают внимание многие обозреватели. Сегодня Шавкат Мирзиёев видит ситуацию так, и все встретились и поговорили, а завтра он увидит ее по-другому, и вся дружба опять повиснет в воздухе?", - задается вопросом собеседник DW.

Зачем Казахстану Вышеградская группа

При этом в СМИ распространение получили в основном заявления не Шавката Мирзиёева, а Нурсултана Назарбаева. В частности, его слова, что для решения внутренних вопросов -  как то экономика, торговля, инфраструктура, логистика, "мы не зовем третьих лиц". Или упоминание о том, что следующая встреча, которая через год намечена в Ташкенте, "обозначает такие же региональные группы государств, как, к примеру, Вышеградская группа" (Чехия, Венгрия, Словакия, Польша. - Ред.).

Упоминание о Вышеградской группе не случайно. "Эксперты из казахстанских аналитических институтов, приближенных к руководству страны, еще месяц назад упоминали эту группу. Опыт Венгрии, Словакии и Польши в ЕС для них интересен с точки зрения отношений с Брюсселем, то есть как опыт выстраивания единой стратегии противостояния большим центральным силам, которые на них давят. В Астане не против такой аналогии, хотя больше, чем об аналогии, речь пока не идет", - говорит Андрей Грозин.

Конец многовекторности?

Никакого подобия Вышеградской группе в Центральной Азии не будет, уверен и казахстанский политолог Петр Своик. "Страны региона не будут более плотно интегрироваться. Риторический вопрос "почему бы нам не договориться", звучал и раньше, даже периодически речь заходит о создании некоего "Центрально-азиатского союза", но движения в этом направлении не было, поскольку есть разное видение собственных интересов, будь то энергопользование, водопользование, транспорт", - полагает он.

Но сама аналогия говорит о том, что многовекторность, которую провозглашал Казахстан, объективно заканчивается, и выстраивается в два вектора - это китайский в экономике и российский в информационном пространстве и в политике, считает собеседник DW. "Однако время от времени лидерам стран Центральной Азии, включая Казахстан, приходится давать сигналы, которые бы создавали впечатление некоего баланса  и самостоятельности. К примеру, в Казахстане это решение о переходе на латиницу, требование вести заседания правительства и парламента только на казахском языке", - поясняет Петр Своик.

Интеграция по щелчку из Ташкента?

Андрей Грозин также пока не видит в прошедшей консультативной встрече завязи некоего интеграционного объединения, которое хотело бы вести единую региональную политику. Он согласен с тем, что для этого у стран слишком разные интересы. А зависимость, к примеру, Киргизии от России слишком велика, чтобы Бишкек пошел на противопоставление интересов проекта ЕАЭС некоему объединению внутри региона. "Что касается Нурсултана Назарбаева, то он считается корифеем и всеобщим посредником в регионе. Но сейчас выходит, что корифей десять лет занимался интеграцией, а началась она, стоило прийти Шавкату Мирзиёеву и щелкнуть пальцем. То есть главным фактором интеграции выступает Узбекистан, а не Казахстан", - рассуждает сотрудник Института стран СНГ.

При этом, замечает Юрий Черногаев, глава Узбекистана в Астане громких заявлений в отношении развития формата консультативной встречи не делал, а говорил о железнодорожной логистике в регионе, о транспортном коридоре через Афганистан, о преференциях бизнесу, которые позволят странам Центральной Азии за десять лет удвоить ВВП - "братья" его внимательно выслушали, тем более, что против такого приятного будущего нет резона возражать. Однако Ташкент еще не заявлял об отказе от концепции развития исключительно двусторонних отношений и недоверия к интеграционным объединениям, принятой при Исламе Каримове, напоминает ташкентский политолог.

Встреча в Астане и туркменский нейтралитет

"Новой власти в Ташкенте необходима нормализация ситуации по всему периметру своей границы. И она эту нормализацию получила, что было хорошо видно и на встрече в Астане, и незадолго до этого, во время визита Шавката Мирзиёева в Душанбе. Эту нормализацию он - отнюдь не "добрый гений", но человек прагматичный - уже может конвертировать в практические результаты внутри страны, и разрядка для него - это инструмент. Например, после того, как были достигнуты подвижки с Киргизией, даны деньги компаниям, которые будут завозить туда узбекские товары, и эти вложения потом будут в десятикратном размере "отбиты". Та же схема и с Таджикистаном", - объясняет причину политических инициатив Ташкента в отношении соседей Андрей Грозин.

Но, как уже говорилось, один из коллег-соседей в Астану не приехал. "Гурбангулы Бердымухамедов не спешит объединяться. Казахстанские политологи считают это признаком незрелости туркменского режима и сохранения "болезни нейтралитета". Но, возможно, сохранение Ашхабадом дистанции означает, что он, несмотря на очень тяжелую ситуацию в социально-экономической сфере, еще скорее жив, чем мертв, и оставляет себе зазор, чтобы посмотреть, что из встречи президентов в Астане получится", - считает Андрей Грозин. А туркменский нейтралитет и отсутствие тесных контактов с соседями консервирует ситуацию в стране и работает на эту власть, говорит он. 

Смотрите также: