Русский Гёте: от лирики до уголовного жаргона

Иоганн Вольфганг фон Гёте (Johann Wolfgang von Goethe) в России никогда не был, хотя одно время как будто собирался. При этом он был достаточно тесно связан с Россией, причем связь эта была не только литературной.

К числу друзей и покровителей знаменитого поэта принадлежала великая княгиня Мария Павловна, дочь царя Павла Первого и супруга великого герцога Карла Фридриха Саксен-Веймар-Эйзенахского. По ее просьбе Гете лично подбирал профессоров - "людей достойных, которые б захотели взять на себя труд распространения образования на юге России," - для Харьковского университета, открытого в 1805 году.

Цензура против "Фауста"

Одно из наиболее часто переводимых на русский язык шедевров иностранной литературы – это "Фауст" Гёте. Существует около трех десятков переводов "Фауста" на русский язык, включая отдельные фрагменты и сцены. А полный перевод знаменитой трагедии впервые появился по-русски в 1838 году. Его сделал обрусевший немец Эдуард Губер, офицер департамента путей сообщения и поэт, проживший очень недолгую жизнь (он умер в возрасте 33 лет).

Губеру фактически пришлось переводить "Фауста" дважды, потому что сначала публикацию запретила цензура, после чего он сжег рукопись. Но затем под влиянием и при поддержке Пушкина перевод был восстановлен, цензура его пропустила, но вымарала или изменила около 300 строк "Фауста". В своей статье в сборнике "Следы Гёте", вышедшем несколько лет назад в Йене, профессор Райнер Линднер (Rainer Lindner) подробно остановился на этих вычеркнутых строках. "Господь" был переименован в "одного из духов", исчезли "попы", был убран весь "Пролог на небе", вымарано предложение Фауста начать Новый Завет словами "вначале было дело" и так далее. В общем, цензура очистила великую трагедию Гете от всего, что ей показалось "кощунственным богохульством".

После этого за "Фауста" брались многие русские поэты, в том числе такие известные, как Дмитрий Веневитинов и Афанасий Фет. А самый знаменитый, самый распространенный и давно ставший хрестоматийным перевод "Фауста" на русский язык сделал Борис Пастернак:

"Вы снова здесь, изменчивые тени,
Меня тревожившие с давних пор,
Найдется ль, наконец, вам воплощенье,
Или остыл мой молодой задор?
Но вы, как дым, надвинулись, виденья,
Туманом мне застлавши кругозор..."

Одна из статей сборника "Следы Гете" посвящена отношениям Гёте и Пушкина. Возможно, слово "отношения" здесь не слишком уместно, потому что Гете и Пушкин никогда не встречались. И все-таки общего у них было много. Александр Сергеевич очень высоко ценил Гете. Достаточно вспомнить, например, пушкинскую "Сцену из Фауста" с ее афористичным началом: "Мне скучно, бес".

Это, заметим, не перевод. "Сцена" написана, так сказать, "по мотивам" трагедии. Это не единственная попытка в творчестве Пушкина, да и вообще в русской литературе перефразировать Гете. В итальянской столице, в одном из крупнейших римских парков "Вилла Боргезе" установлены памятники многим выдающимся поэтам и писателям разных стран. Гёте и Пушкин - соседи. И на мраморном постаменте пушкинского памятника выбиты на итальянском языке строки поэта:

"Кто знает край, где небо блещет
Неизъяснимой синевой?
Италия, волшебная земля,
Страна высоких вдохновений..."

Эти строки представляют собой вариации на темы гетевского "Kennst du das Land, wo dieZ itronenblühn?", что в переводе Пастернака звучит так:

"Ты знаешь край лимонных рощ в цвету,
Где пурпур королька прильнул к листу,
Где негой Юга дышит небосклон,
Где дремлет мирт, где лавр заворожен?"

О влиянии Гёте на русскую поэзию можно рассказывать очень много. В историю русской литературы прочно вошла, например, баллада Василия Жуковского "Лесной царь":

"Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?
Ездок запоздалый, с ним сын молодой".

На самом деле это - "Erlkönig" Гете.

Но самый знаменитый "пересказ" Гёте на русский язык принадлежит, безусловно, Лермонтову:

"Горные вершины
Спят во тьме ночной,
Тихие долины
Полны свежей мглой.
Не пылит дорога,
Не дрожат листы...
Подожди немного,
Отдохнешь и ты!"

Из уголовного жаргона

Но самое невероятное гетевское "проникновение" в русский язык - не поэтического свойства. В сталинские времена было очень распространено дошедшее и до наших дней обозначение Колымы, Воркуты и прочих "мест, не столь отдаленных" как "страны Лимонии". У известного поэта Анатолия Жигулина, побывавшего в свое время в лагерях, есть даже стихотворение под таким названием. Он пишет с горькой иронией:

"Страна Лимония - планета,
Где молоко, как воду, пьют".

Можно еще процитировать, например, Высоцкого:

"Трофейная Япония, трофейная Германия,
Пришла страна Лимония, сплошная Чемодания..."

Так вот: уголовно-жаргонная "страна Лимония" уходит своими этимологическими корнями в уже цитировавшиеся строки Гёте "Kennst du das Land, wo die Zitronen blühn?" Буквально это переводится так: "Знаешь ли ты страну, где цветут лимоны?" Это однажды обыграл Герцен, издеваясь над официальными сообщениями николаевской пропаганды, согласно которым исключенных из университета и арестованных "за беспорядки" студентов якобы не ссылают в Сибирь, а отправляют в теплые края. "И где же эта пресловутая страна Лимония?!" - вопрошал Герцен.