"Настоящая боль": о Холокосте - современным языком

9 января в немецкий кинопрокат вышла новая картина Джесси Айзенберга "Настоящая боль", где два брата-еврея едут в Польшу, чтобы посетить места предков. Фильм наградили премией "Золотой глобус" в категории "лучшая мужская роль второго плана".

Второй проект режиссера Айзенберга

Двоюродные братья, американцы Дэвид и Бенджи едут в Польшу. Их бабушка перед смертью пожелала, чтобы внуки нашли корни своей семьи и осознали, что пережили евреи во время Холокоста, а потому оплатила им совместный тур в Европу. У родственников совершенно разный подход к жизни: если невротик Дэвид ко всему относится крайне серьезно и записывает слова гида-британца Джеймса в блокнотик, то свободолюбивый Бенджи не хочет слушать скучные лекции и стоять с постным лицом. Он считает, что историю нужно изучать с душой, с эмоциями, и предлагает всей туристической группе попробовать его метод. Окружающим кажется, что Бенджи - классный и веселый парень, душа компании, но Дэвид знает, что полгода назад его брат совершил попытку суицида.

Второй полнометражный режиссерский проект Джесси Айзенберга "Настоящая боль" продолжает семейную тему его крайне неудачного дебюта 2022 года "Когда ты закончишь спасать мир". В первом фильме женщина, сыгранная Джулианной Мур, во время работы в шелтере для жертв домашнего насилия знакомится с 17-летним парнем и вкладывает в него всю свою душу, пока ее сын, популярный интернет-певец, пытается понравиться однокласснице, посещающей политические собрания школьников. В "Когда ты закончишь спасать мир" между двумя родственниками царит абсолютное непонимание, при том, что они друг на друга похожи: оба большие эгоисты-невротики, не способные хоть на секунду задуматься о своих и чужих чувствах.

Возможно, трагикомедия "Когда ты закончишь спасать мир" могла бы понравиться зрителям и критикам, потому что внутри кино есть ценная и важная мысль (хотя и донесенная "в лоб"), если бы не два главных героя, похожие поведением на множественные альтер эго режиссера Вуди Аллена в его бесчисленных фильмах. Говорливость, надменная ирония, появление режиссера в кадре и еврейская тема делают из Айзенберга духовного продолжателя Аллена, который понимал, что его постоянно иронизирующим и ноющим киноотражениям нужен второстепенный, балансирующий персонаж (им чаще всего становится любовный интерес героя). В "Настоящей боли" используется тот же самый подход, только за оболочкой комедии Айзенберг прячет драму о личной и чужой боли.

О Холокосте - через контраст между общественным и личным

Каждый год выходит множество картин о Холокосте. Лишь некоторым из них удается сказать что-то новое, а не заново вязать те же веревки. Проблема не в исследованности темы и огромном количестве клише - любое драматизирование опошляет огромную трагедию, упрощает ее до банальностей. Кажется, что Джесси Айзенберг понимал, что ему нельзя повторяться, и снова снимать историческое кино с серьезной (или не совсем) миной - до него уже управились, время картин типа "Жизнь прекрасна" и "Пианист" прошло. 

Суть своего подхода режиссер показывает через Бенджи (прекрасная роль Кирана Калкина), который на еврейском кладбище объясняет экскурсоводу, что нельзя говорить о таких событиях без чувств и с лицом, будто вы лично пережили трагедию - нужны современные слова, а не подражание. "Настоящая боль" - это удачная попытка найти свежую интонацию, кино на изъезженную тему в формате бадди-муви, где братья курят траву, пьют и дурачатся как малые дети. Юмор - это конечно же наносное, прикрытие. 

Дэвид и Бенджи отличаются не только подходом к жизни, они полные противоположности во всем. Один богатый, другой - безработный, первый живет с женой и детьми в шикарной квартире, а второй тоскует в подвале у родителей. На протяжении всей картины Дэвид пытается поговорить с Бенджи и обсудить, что произошло несколько месяцев назад, он не хочет скрывать своих чувств. Разговор совсем не идет, поэтому Дэвид срывается на общем ужине и малознакомым людям изливает душу. Контраст между общественным и личным, как люди по-разному ощущают собственные и чужие страдания - основная линия фильма, его постоянно дребезжащая струна.

Вопросы о том, зачем люди присваивают чужие переживания и примеряют на себя чьи-то страдания, глубоко интересуют Джесси Айзенберга. Множественные ответы он находит не только в главных героях, но и в других участниках тура: недавно расставшаяся с мужем Марша отвлекается от своих проблем на "чужое" горе, а принявший иудаизм темнокожий руандиец Элоге не только приобщается к истории выбранной им религии, но и видит в Холокосте "зеркало" геноцида тутси. Различные точки зрения помогают Айзенбергу показать, какие дистанции выбирают люди в отношении к трагедии, что они через нее переживают и как ее для себя использует. 

Может показаться, что режиссер "Настоящей боли" циничен и иногда посмеивается над теми, кто искренне горюет над событиями, которые их никак не коснулись. Это не совсем так. Если дебют Джесси Айзенберга "Когда ты закончишь спасать мир" был механически выверен и напоминал заведенную танцующую игрушку, то в "Настоящей боли" много неровностей, выражающих личные переживания проблемы. Может быть, он хотел вместе со своими персонажами легко и с уважением поговорить о Холокосте, но сам "пасует" - как только компания оказывается в концлагере, лучезарность кино исчезает, посетители исторического места замолкают, на их глазах проступают слезы. Джесси Айзенберг верит в силу истории, что она существует, что ее можно нащупать, и также предлагает не отдаваться полностью под ее влияние. Потому что в конце концов человек останется один на один с собой, и своя боль окажется намного ярче и выразительней чужой.