"Это незаконно и аморально": член СПЧ о вербовке заключенных

На фоне вербовки российских заключенных для участия в войне РФ против Украины правозащитники требуют дать этому правовую оценку. Шесть членов Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) направили свое обращение генпрокурору РФИгорю Краснову. "Просим Вас разъяснить, на каком основании освобождаются от отбытия заключения указанные лица, если эта информация соответствует действительности?", говорится в письме. О причинах обращения и работе СПЧ в условиях полномасштабного вторжения РФ в Украину DW рассказала член Совета и экс-депутат Заксобрания Петербурга Наталия Евдокимова.

DW: Вы и еще пять членов СПЧ обратились за разъяснением в Генпрокуратуру РФ. Вы сами никаких оснований для отправки заключенных в Украину не нашли?

Наталия Евдокимова: Именно так. Когда я первый раз узнала о вербовке заключенных, я была в шоке и сказала журналистам, что этого не может быть, потому что не может быть никогда. Нет оснований для того, чтобы людей, находящихся в заключении, освобождать из мест, где они отбывают свой срок. Поэтому мы написали прокурору, если он сам не знает и не догадывается, что в Российской Федерации существует всего три основания досрочно освободить людей, не отбывших свой срок.

Первое - это помилование президента, которое оформляется соответствующим указом. Таких указов не так много - я насчитала за последние десять лет около десяти указов, начиная с Ходорковского. Второй вариант - это амнистия. Когда была очередная юбилейная дата - победа СССР над нацистской Германией, члены совета предлагали такую амнистию, но нас не поддержали. Ну, и последний вариант - условно-досрочное освобождение. Но здесь требуются решения судов, которых не было.

Увидев в программе Никиты Михалкова, которая шла в прайм-тайм на российском телевидении, (сюжет о погибшем в Украине российском заключенном. - Ред.) я поняла, что так и есть - заключенных отправляют в Украину. Потом я где-то я увидела указ о награждении некоего погибшего там человека, совершившего подвиг. Оказывается, он перед этим получил очень большой срок за то, что был во главе шайки убийц. Это было последней каплей, и мы с коллегами решили обратиться в прокуратуру.

- Но пока никакой реакции со стороны Генпрокуратуры не было?

- Реакция появилась только от СМИ, только сейчас, причем очень серьезная. И я этому очень рада. Хотя некоторые мои коллеги по СПЧ кричат о том, что это для пиара, что теперь вражеские каналы, в том числе и ваш, видимо, подхватят эту идею. Ну, и слава тебе, Господи. Люди должны знать, что происходит в стране.

Более того, после публикации я стала получать обращения от жен этих людей, которые сейчас уже, видимо, находятся на территории Украины, либо в подготовительных центрах. И они просят нас разобраться. Женщины пишут, что они уже пытались обращаться и в московскую прокуратуру, и к уполномоченным по правам человека, но нигде получить ответа не могут. Значит, единственное место, где мы можем получить этот ответ, это в Генпрокуратуре, так как она у нас стоит на защите законных интересов и прав человека. Пускай отвечает.

- Жалуются на принуждение или в целом на вербовку их родственников?

- На принуждение никто не жалуется, потому что они сами не знают. Но если человеку осталось отбыть полтора году за кражу, то какая логика в том, чтобы соглашаться, если велика вероятность погибнуть? Поэтому женщины так обеспокоены. Но и родственники тех, у кого большие сроки, тоже обеспокоены. Одно дело отбывать срок в тюрьме и, может быть, получить условно-досрочное освобождение. Другое - участвовать в военных операциях, в которых вероятность гибели очень высока.

- Что вас беспокоит в отправке заключенных на фронт? Что вам кажется здесь принципиально неправильным или, может быть, аморальным?

- Посмотрите на видео, где некий господин, похожий на Пригожина, говорит, что в случае чего мы вас расстреляем. Это что - внесудебная расправа? Даже в виде плохого судебного решения не может быть смертной казни, поскольку у нас мораторий на нее. А этот человек открыто, в какой-то эйфории, обещает расстреливать. Это аморально с точки зрения тех, кто вербует. Аморально и противозаконно действуют и те, кто допустил (этого человека в тюрьмы). На территорию учреждений ФСИН не всякий может попасть - только прокурор, сотрудники ФСИН, родственники заключенных, если получили право на свидание, члены общественных наблюдательных комиссий. А кто такой этот господин, сильно похожий на Пригожина? Как его туда пустили, да еще и выстроили перед ним заключенных. Если допустили, то только сверху.

Я вижу, что есть заключенные, которые сгоряча согласились, а потом передумали. Но они уже не могут отказаться. Тогда это будет дезертирство или побег. Не знаю, как это будет оформлено во ФСИНе. В общем, со всех сторон это и незаконно, и аморально.

- Из всего СПЧ к генпрокурору обратились шесть человек. Почему именно столько подписей? Была ли надежда, что получится обратиться всем составом Совета?

- Такой надежды точно не было. Даже когда мы писали свое заявление в довоенные времена по поводу тех митингов в поддержку Навального в Санкт-Петербурге, на которых полиция жестоко расправилась с демонстрантами, то и тогда набралось 18 человек из 43. Ну, таков состав Совета.

- Кстати, и в соцсетях СПЧ ваше обращение не тиражируют.

- Я написала управляющему аппаратом председателя СПЧ Фадеева, чтобы обращение появилось в моем блоге на сайте Совета. Каждый член Совета имеет право размещать в своем блоге ту информацию, которую посчитает нужной. Давно написала, но публикации так и нет. Более того, некоторые из наших коллег обвиняют нас в том, что мы хотим распиариться, и что это все не на пользу стране. А я считаю, что только на пользу.

- Зато заявление Валерия Фадеева с критикой творческой интеллигенции публикуется по всем каналам СПЧ.

- Вообще говоря, наш Валерий Александрович тоже относится к творческой интеллигенции. Последствием любой войны является жесткое разделение. Вспомните, как после 2014 года все были разделены на "Крым наш" и "Крым не наш". Мы перестали понимать друг друга. Сейчас разделение еще более жесткое, в том числе среди российской интеллигенции. Но из нашей конституции, из второй ее главы, пока не исключена норма о праве на свободу высказывания. Ну, не правозащитникам затыкать другим рты. У каждого есть право голоса. Пусть будет диалог в обществе. Я не согласна с Фадеевым, но считаю, что он имеет право на свое мнение.

- Как изменилась роль и работа Совета по правам человека после 24 февраля?

- Она начала меняться даже не после 24 февраля, а после ухода предыдущего председателя нашего Совета - Федотова Михаила Александровича. При нем работа Совета была очень открытой, переписка была бурной, мы обсуждали законопроекты, писали заключения. Я сама неоднократно выступала на заседании Конституционного суда от имени Совета с его заключениями. И в большей части случаев наше заключение ложилось в основу постановления Конституционного суда. Мы ездили по регионам.

Сейчас было полное молчание. Переписки вообще не было. И только вот это наше обращение, которое я послала в рассылку с просьбой напечатать его и разместить в моем блоге, вызвало бурную реакцию четырех членов Совета. После начала военных действий в Украине, 24 февраля, мы собрали 15 подписей под заявлением о том, что происходящее в стране недопустимо. Мы говорили даже не о войне, мы говорили о нарушении всех прав человека в Российской Федерации: право на митинги и демонстрации, на свободу слова, на информацию и свободу СМИ.

Говорить о том, что Совет сейчас функционирует, я не могу. Он не функционирует, он просто молчит. Только такие всплески, как наше обращение, вызывают какую-то реакцию. Другие члены Совета обвинили нас даже в том, что мы действуем под маркой СПЧ. Да, мы члены Совета, нас пока никто не исключил, и мы имеем право выражать свое мнение. Это мы и сделали.

Смотрите также: