Елена Милашина: Кадырову дан карт-бланш в отношении чеченцев

Обозреватель российской "Новой газеты" Елена Милашина решила временно покинуть Россию после прямых угроз руководства Чечни в ее адрес. В интервью DW Милашина рассказала о причинах, побудивших ее уехать, об истоках конфликта чеченских властей с семьей бывшего федерального судьи Сайди Янгулбаева, объяснила, чем Рамзан Кадыров опасен для России и почему молчит Владимир Путин.

DW: Почему вы решили на какое-то время уехать из России?

Елена Милашина: У нас (в "Новой газете". - Ред.) есть протокол безопасности, в первый раз он сработал в 2017 году, когда я писала о преследовании геев в Чечне. В тот раз реакция чеченских властей была примерно такой же: проходили какие-то митинги, собиралось большое количество людей в мечетях, провластные религиозные деятели заявляли, что я своими публикациями и предположением, что среди чеченцев могут быть геи, оскорбила весь чеченский народ и их религию - что, конечно, полный абсурд. Но угроза была достаточно серьезной. При этом было понятно, что это - только начало истории, что я продолжу об этом писать. И, чтобы сделать мою работу максимально безопасной, меня временно эвакуировали из России.

Сейчас, в данной ситуации, мы сочли, что уровень опасности так же высок, как в 2017 году, потому что звучат прямые обещания разобраться, и есть опасность какого-то физического воздействия. Обеспечить мою безопасность здесь, в России, сложно: никто из ЧОПов меня охранять не подпишется, в государственную защиту мы обращались уже неоднократно, и нам всегда отказывали.

И мы решили, что мне нужно на какое-то время уехать. Во-первых, чтобы схлынула волна, а во-вторых, мы планируем сейчас очень большое количество публикаций по Чечне. Так получилось, что они были запланированы еще до этой ситуации и они все - достаточно серьезные. И чтобы я не ходила с оглядкой по сторонам, а могла продолжать нормально работать, и мои источники, и источники главного редактора "Новой газеты" рекомендовали на какое-то время покинуть Россию.

- Вы не впервые становитесь объектом агрессивных выпадов и прямых угроз главы Чеченской республики и его сторонников. С чем связаны угрозы Кадырова в ваш адрес на этот раз?

- Точно с тем же, с чем и всегда, когда речь идет о моей работе и освещении конкретных ситуаций в Чечне. Когда речь идет о людях, которых иногда нужно просто спасти. В данном случае - с моей поддержкой семьи Янгулбаевых.

- Жену федерального судьи Янгулбаева чеченские силовики в середине января похитили в Нижнем Новгороде и силой вывезли в Чечню. Кадыров называет семью Янгулбаева "пособниками террористов" и публично угрожает им расправой. Депутат Госдумы Адам Делимханов грозит отрезать им головы. В чем причины этой нескрываемой ненависти чеченских властей к семье Янгулбаевых?

- То, что происходит сейчас, - это продолжение конфликта, который начался в еще 2015 году. Его причина - в том, что среднего сына Янгулбаевых Ибрагима подозревают в причастности к ведению аккаунтов в социальных сетях, в которых критикуются, иногда с переходом на личности, чеченские власти. А они этого совершенно не переносят - они не понимают того, что такие высокопоставленные чиновники не должны на каждое замечание или, допустим, даже оскорбление, реагировать так "по-пацански". В 2017 году семья Янгулбаевых вынуждена была выехать за пределы Чечни. Федеральный судья Сайди Янгулбаев за одну ночь лишился своей должности: его под давлением, под угрозой жизни его сыновьям вынудили написать заявление об отставке.

Сейчас Ибрагима Янгулбаева подозревают в администрировании анонимного телеграм-канала "1Адат" - с чеченского это переводится как "Закон", - где критикуются и довольно злым способом высмеиваются чеченские власти. Для меня в этом канале самое ценное - то, что там распространяется информация о нарушениях прав человека в Чечне. В первую очередь о массовых похищениях, которые по-прежнему очень актуальны для Чечни. Правозащитники и журналисты сейчас очень ограничены в своей работе в Чеченской республике, так что этот канал стал одним из главных ньюсмейкеров для СМИ и для правозащитных организаций. Такая критика Кадырова очень сильно раздражает, и это - основная причина, по которой захотели взять в заложники отца и мать Ибрагима Янгулбаева.

С тех пор как  Зарему Мусаеву принудительно, не имея на это никаких законных оснований, доставили в Чечню, ее никто не видел, кроме чеченских силовиков. С ней снимают видео непонятно где, непонятно, в каком она состоянии. (После публикации интервью стало известно, что Зарема Мусаева содержится в СИЗО Грозного, впервые с момента похищения к ней допустили адвокатов. - Ред.). Уполномоченная по правам человека Татьяна Москалькова и председатель Совета по правам человека при президенте РФ ничего не могут сделать. А федеральные силовые структуры - как в рот воды набрали. Молчат Генеральная прокуратура и Следственный комитет, которые уже давно должны были дать оценку всем действиям чеченских властей. Молчат МВД и министр Колокольцев, который должен дать ответ обществу: как получилось, что российские полицейские в трех разных регионах помогали чеченским силовикам в похищении людей? Ведь жертвами стали не только Сайди Янгулбаев и Зарема Мусаева, но и родственники других чеченских блогеров.

- Как вы можете объяснить такое молчание, чуть ли не демонстративное, силовых структур?

- Его очень хорошо объяснил - по всей видимости, совершенно невольно, - пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков. После того как Делимханов угрожал отрезать головы всем, включая российских журналистов, возбудить уголовные дела и закрыть "Новую газету" и "Дождь", к Пескову обратился главный редактор "Эха Москвы" Венедиктов и попросил донести ситуацию до Путина. Песков ответил, дескать, хорошо, российских журналистов мы еще попробуем защитить, а вот Мусаева и чеченцы пускай между собой разбираются. Нас это вообще не интересует.

То есть это - позиция представителя верховной власти России, пресс-секретаря президента по отношению к полутора миллионам человек, которые живут в России и являются номинально российскими гражданами. На все, что происходит с чеченцами, у Кадырова полный карт-бланш. Вот он и действует в соответствии с этим карт-бланшем - везде, где бы они ни находились: в Чечне, в России, за пределами России. Он считает их своей собственностью. Это такая Салтычиха, у которой есть полтора миллиона человек крепостных.

Так что молчание федеральных силовых структур не демонстративное - они просто не знают, что делать. Все силовые ведомства не могут ничего в этой ситуации произнести, не скоординировав свои действия с Путиным и не получив от него разрешения на какую-то реакцию. Они молчат от растерянности. Они понимают, что происходят, в общем, вопиющие вещи. Но они знают, что Кадыров на особом положении, и никто его этого особого положения не лишал. Его иммунитет никто не отзывал.

Если его отзовут, Кадырова тут же разорвут на клочки в правовом плане. Потому что уже наделано и наговорено на кучу статей уголовных, а что можно поднять у Кадырова в анамнезе - там вообще можно посадить человека на несколько пожизненных сроков. Но пока никто иммунитет не снимал, поэтому они, может быть, и хотели бы что-то сказать, но не могут.

- А почему молчит Путин?

- Путин в этой ситуации всегда молчит. Я не помню, чтобы он лично когда-либо произносил что-то критическое в адрес Кадырова. Даже после убийства Немцова - хотя это был самый напряженный момент в отношениях между Кадыровым и Путиным. Но Путин никогда ничего не говорил и вряд ли скажет, потому что это разрушит тот иммунитет, которым облечен Кадыров, тот договор, заключенный с ним, когда Путин привел его к власти в Чечне: делай, что угодно, с этими людьми, лишь бы они были лояльны и сидели тихо.

И ни Зарема Мусаева, ни Елена Милашина, ни "Новая газета", "Дождь", "Эхо Москвы" и иже с ними в глазах Путина не стоят того, чтобы эту модель менять. Только угроза непосредственно стране. Хотя мне кажется, что она уже есть. Действия Кадырова ведут к росту сепаратизма в Чечне и кавказской фобии в России.

Недавно у Путина было заседание Совета по правам человека, и выступавший на нем режиссер Сокуров выступил с совершенно четкой антикавказской речью, сказав, что пора кавказским республикам дать возможность выхода из России и отпустить их. Что они не Россия, и нам с ними не по пути. Вот это - результат этой модели, этого договора (заключенного с Кадыровым - Ред.). Он не защитил Россию от потенциальной угрозы распада. Мне это очевидно. Не знаю, очевидно ли это Путину. Он видит свою историческую миссию в сохранении России как продолжателя Советского Союза, но он не может справиться даже с Чечней.

- Что должно произойти, чтобы Путин захотел изменить ситуацию?

- Понятия не имею. Кадыров уже вмешивается во внешнюю политику, во внутреннюю политику, он руководит силовыми структурами, он добивается всего, чего хочет, ломая об колено все общие правила, которые есть в России. Сейчас это совершенно уже очевидно. Дальше будет только хуже. Он идет тем путем, который заведет его в очень нехорошую ситуацию, когда федеральные власти будут вынуждены решать, что с ним делать.

Речь идет реально об угрозе существования страны в ее границах. Не война с Украиной, не война с Западом - очень серьезная угроза территориальной целостности России выросла у нас внутри; мы сами ее вырастили. Но это будет очень тяжелым решением, потому что оно станет признанием огромной ошибки, совершенной еще в 2007 году, когда была выбрана совершенно не та фигура и не тот способ утихомиривания Чечни. А я не помню, чтобы наши власти когда-нибудь признавали свои ошибки.

- Что изменится в вашей работе после отъезда из России?

- С точки зрения освещения ситуации в Чечне - ничего. Я не буду здесь постоянно жить какое-то время, но это не помешает мне приезжать и ездить в Чечню.

- Вы говорите, что ваш отъезд из России временный. Какие временные рамки вы для себя ставите, и от чего они зависят?

- Это будет зависеть от наших рабочих планов и реакции чеченских властей. Поэтому мы пока не зарекаемся, сколько это продлится, - может быть, месяц, может быть, полгода. В 2018 году я была за пределами России восемь месяцев, но практически каждый месяц я ездила в страну, в том числе, в Чечню. Все заказные убийства происходят тогда, когда людей вычисляют в привязке к работе, к дому - к тем местам, куда они ходят чаще всего. Сейчас в пандемию это стало сделать сложнее, учитывая, что люди на работу ходят нерегулярно. А чтобы исключить мою привязку  к дому, мы выберем мне временный дом, и я буду работать оттуда.

- Может ли что-то произойти, что заставит вас отказаться писать о ситуации в Чечне?

- Ну, разве что меня приведут в какое-то состояние, когда я буду вообще неспособна продолжать свою работу. А так - нет.

Смотрите также: