"Coco & Igor": кинороман Стравинского и Шанель

Париж, театр на Елисейских Полях, 29 мая 1913 года. Балетная труппа Сергея Дягилева, прославившегося своими оперными "русскими сезонами" и выставками русских художников, дает балетное представление на музыку молодого петербургского композитора Игоря Стравинского. Постановщик - танцовщик Вацлав Нижинский, выступивший в еще непривычной для себя роли балетмейстера.



Вторжение "славянских древностей" вкупе с авангардным балетом, в котором на сцене топают, "выплясывая землю", а не парят, приводит в возмущение парижскую публику. Вот как описывала этот вечер одна из современниц: "Волнение и крики доходили до пароксизма. Люди свистели, поносили артистов и композитора, кричали, смеялись. Я была оглушена этим адским шумом и бросилась за кулисы. Там танцовщики дрожали, удерживая слезы".

Этой примечательной сцене, включающей вмешательство полиции и послепремьерную ссору Стравинского с Нижинским, также описанную свидетелями, посвящены первые без малого двадцать минут нового художественного фильма живущего и работающего во Франции голландского режиссера Яна Кунена (Jan Kounen). Его лента "Coco & Igor" вышла сейчас в немецкий прокат.

Париж, год 1920-й. Семь лет спустя после скандальной премьеры. С преуспевающей владелицей Дома моды Габриэль Бонёр Шанель, которую близкие называют просто Коко, дружит весь русский артистический Париж. Серж Дягилев знакомит свою приятельницу с композитором Игорем Стравинским, которому, как и другим эмигрантам, приходится непросто. Великодушная Коко селит композитора вместе с его больной чахоткой женой и четырьмя детьми в своей пригородной вилле Bel Respirо.

В этот момент фильм говорит "адье" историческим фактам и переходит в зону романтического вымысла. Что должен сделать многодетный гость в чужом доме? Правильно: приударить за хозяйкой. Благо та делает все, чтобы соблазнить автора "Весны священной". Коко пришивает слегка недотепистому, но обаятельному композитору (в этой роли - датчанин Мадс Миккелсен, известный по фильму "Казино Рояль") пуговку к жилету, он в ответ учит ее играть на рояле. После чего она является к нему во тьме в изящной ночной рубашке, и тут уже отступать некуда.

Роль Шанель играет красавица и бывшая модель Анна Муглалис (Anna Mouglalis), работавшая, кстати, и для Chanel. Холодноватый шик (в подгонке исторических фасонов помогал, говорят, сам Карл Лагерфельд) идет ей как нельзя лучше.

Фильм, значительная часть которого снята в сохранившихся интерьерах виллы Bel Respirо, что уже само по себе интересно, старательно реконструирует детали. По парку разъезжают "Роллс-ройсы". На запястье Миккелсена-Стравинского красуются точно такие же часы, как на одной из старых архивных фотографий. Боюсь, однако, что это смогут оценить лишь немногие зрители - так же, как и то, что экранный интерьер виллы Шанель украшают оригинальные вазы от Lalique.

Пресловутые "белые нитки" мелькнули лишь пару раз. Так, жена Стравинского расцвечивает черно-белое однообразие дома Коко веселенькими ковриками и рушниками (без чего русские ну никак не могут жить!). Трудно себе представить, чтобы Екатерина Гавриловна, супруга и кузина композитора, вела себя подобным образом. В кабинете Дягилева откуда-то появилась супрематистская композиция Малевича, которого в Европе в то время почти не знали. В остальном, правда, все "сидит", как костюмчик от Chanel.

Наверное, к такого рода фильмам следует относиться спокойно и не пытаться требовать от них буквальной "правды жизни". Кому придет в голову искать исторические ошибки в лентах о любовной жизни царицы Савской или Христофора Колумба? Как правило, выбор персоналий связан с привлекательностью эпохи и ситуации. Так и здесь: эмансипированная женщина, старомодный мужчина - и искусство как связующее их звено. Почему бы и нет?

А вот почему. Потому, что этот фильм в довольно грубой форме утверждает причинно-следственную связь личной жизни творца и его искусства. А значит, среднестатистический зритель выходит из зала в твердой убежденности в том, что, не встреть русский композитор "Игор Штравински" эту французскую красотку, не написал бы он эту свою "великую музыку".

Мистический эрос "Весны священной" (по Стравинскому - "воскрешение зачатия всемирного") банализируется до уровня саунд-трека, написанного для любовной сцены. Нехорошо обошелся режиссер и с Дягилевым: ну, зачем эти голые юноши и застольное свинство в доме Коко? Ведь реальных Дягилева и Коко Шанель связывала близкая дружба, у нее на руках он и умрет несколько лет спустя в Венеции. Режет слух и последняя фраза Стравинского, обращенная к Шанель: "Вы - не человек искусства, Коко. Вы всего лишь продавщица текстиля..."