Беженцы в Германии: истории россиян и украинцев

Лагерей по приему переселенцев-этнических немцев из Восточной Европы в Германии, кроме самого известного - Фридланда (Friedland), раньше было по несколько в каждой федеральной земле. Со временем из-за сокращения потока переселенцев многие закрылись или переквалифицировались на прием беженцев со всего мира, а называются они теперь по-немецки - Aufnahmeeinrichtung für Asylbegehrende (AfA). В период кризисов или войн, как недавно в Сирии или сейчас - в Украине, такие пункты приема беженцев буквально лопаются по швам. Здесь вместе с немецкими переселенцами и беженцами из России и Украины живут выходцы из Македонии, Сербии, Туниса, Пакистана, Марокко, Египта и других африканских и мусульманских стран. Люди разных культур и религиозных воззрений пытаются ужиться в достаточно тесных бытовых условиях, в небольших комнатушках с общими кухнями и санитарными узлами.

DW встретилась с семьями из России и Украины, которые вот уже несколько месяцев размещены в общежитиях и контейнерных домиках в пункте по приему беженцев в городке Хермескайль (Aufnahmeeinrichtung für Asylbegehrende Hermeskeil), что в федеральной земле Рейнланд-Пфальц.

На территорию самого лагеря журналистов DW не пустили, мотивировав свой отказ "запретом на любые видео- и фотосъемки в целях защиты конфиденциальности других постояльцев", а также "мерами предосторожности из-за коронавирусной инфекции". По этой причине мы встречались и говорили с людьми за его пределами. Всех их объединяет одно общее - они покинули свою родину не в последнюю очередь из-за войны России против Украины.

Художник из Волгограда: "Мне не хотелось бы жить в Сталинграде"

О месте своего рождения известный российско-немецкий художник из Волгограда Михаил Нейфельд говорит буквально следующее: "Я родился в системе ГУЛАГа в 1949 году в Ухте, где поневоле оказалась моя мать, а мой отец тоже был заключенным". Михаил - сын сосланной и репрессированной, а позднее реабилитированной российской немки. 

В России он закончил Строгановское художественное училище и всю жизнь был художником. Его работы выставлялись на разных выставках в России, включая Немецко-российский Дом в Москве. Он чувствовал себя востребованным художником и не собирался уезжать в Германию. Однако ситуация в стране менялась к худшему. В его родном городе Волгограде в 2006 году даже открылся музей Сталина. Это обстоятельство сына репрессированных немцев очень сильно беспокоило.

"Мне было страшно подумать, что нашему городу вернут имя Сталинград", - вспоминает 73-летний Михаил Нейфельд. Однажды он даже позвонил в прямом эфире на радиостанцию "Эхо Москвы", когда там обсуждалась эта тема, и так прямо и сказал: "Как же я буду жить в Сталинграде? Мне деваться больше некуда, у меня нет денег, чтобы куда-то переселиться. В музее Сталина я не был, конечно, но мне достаточно, что в каждом киоске его портреты. Что поделать с тем, что в России возвращается сталинизм?". Михаил Нейфельд уверен в том, что возвращение культа Сталина инициировал Путин и его окружение. "Ведь даже при Брежневе и тем более при Хрущеве никто памятников Сталину не ставил. А сейчас инициатива прошла именно по воле власти, по-другому не может быть, потому что у нас народ такой: что хочет власть, то большинство и делает", - пожимает плечами волгоградский художник. Такое развитие событий ускорило его решение о выезде в Германию в качестве "позднего переселенца". 

Ждать ему пришлось недолго: ходатайство о приеме в Германии он подал осенью 2021, а решение о приеме получил уже в январе 2022 года. "Когда в феврале Путин начал войну против Украины, мы поняли, что надо спасаться. Для поездки в Германию мы с женой собрали вещи, которые уместились в два чемодана, а мои около двухсот картин, инструменты и материалы нам пришлось упаковать в контейнер и отправить в Нижний Новгород - родственникам супруги", - вспоминает Михаил Нейфельд. Взять их с собой в Германию, по его словам, не было возможности: картинам для вывоза пришлось бы пройти специальную экспертизу и не факт, что их позволили бы взять с собой. "Вся моя многолетняя творческая жизнь сегодня заперта в контейнере, хранение которого придется оплачивать. Из каких денег - пока не знаю", - сетует 77-летний художник.

"Для пожилых людей это не жизнь"

Михаил Нейфельд с женой Ниной вот уже четыре месяца живут в лагере по приему беженцев. Супруги Нейфельд не знают, когда и куда они отсюда уедут. По их словам, бытовые условия в лагере очень непростые. В общих туалетах и душевых царит антисанитария, качество питания, которое организовано в лагере, тоже оставляет желать лучшего, а самим что-то приготовить на общей кухне с несколькими электроплитками на десятки семей, практически невозможно. "Для пожилых людей это не жизнь", - говорит Михаил Нейфельд.

"В этом лагере в основном живут беженцы. Этническими немцами тут никто серьезно не занимается. Нет здесь специальных консультантов для переселенцев, которые помогли бы заполнить документы для получения пенсии. Пока мы живем на "карманные деньги" - 136 евро в месяц на человека. На эти деньги можно только прокормиться, а найти съемную квартиру - никак. Нам, слава богу, помогает заполнять формуляры такая же переселенка, как и мы, - Элизабет, которая уже получила немецкий паспорт, владеет немецким и русским языками, но пока тоже вынуждена жить здесь. Она помогает не только нам, но и беженцам из России и Украины, которые не говорят по-немецки", - подчеркивает в интервью DW художник Нейфельд.

"Я рада, что сама смогла решить свои проблемы"

Искусствовед Элизабет Готтлиб-Дайсс приехала в Германию из Москвы вместе с мамой и младшей сестрой-школьницей. Элизабет смогла перед отъездом продать квартиру в Москве и ни на какие социальные выплаты в Германии не претендовала. Ей было важно, как можно быстрее получить немецкий паспорт, открыть банковский счет, чтобы перевести деньги от продажи недвижимости. Как только это произошло, она решила купить квартиру в Штутгарте. "Однако, пока мы смогли ее найти и совершить сделку, нам пришлось несколько месяцев прожить в маленьком контейнерном домике в лагере Хермескайль", - рассказывает Элизабет в интервью DW. 

Детей, включая ее младшую сестру, им самим пришлось устраивать в местную школу. "Я ходила к директору и слезно просила их принять. Администрацию эта проблема вообще не интересовала. Как и чистота в местах общего пользования. Нам вместе с украинскими беженками приходилось мыть туалеты и душевые кабины, потому что пользоваться ими из-за антисанитарии было невозможно. Лишь после того, как мы подключили депутатов ландтага, администрация лагеря наняла фирму, которая будет систематически убирать общие туалетные и душевые комнаты", - подчеркивает Элизабет. По ее словам, в лагере к ней относились, как к нарушительнице спокойствия - от чиновников до секьюрити, которых она нередко просила позаботиться о том, чтобы после 22 часов в лагере была тишина и покой. Был случай, когда отца трех маленьких детей из Македонии увезла "скорая помощь" с сердечным приступом. Заботу о детях взяли на себя соседи. "Через три дня я обратилась в социальную службу лагеря и оказалось, что они даже не были в курсе, что дети все это время были одни. "А где их мама?" - недоумевали сотрудники социальной службы. Они даже не знали, что у них живет отец-одиночка с тремя детьми", - пожимает плечами Элизабет Готтлиб-Дайсс. Она довольна, что сама смогла позаботиться о своем будущем - обзавестись жильем, в ближайшее время она планирует открыть собственный бизнес, чтобы не зависеть от помощи государства.

"Я рада, что сама смогла решить свои проблемы, но людей, которые здесь живут, мне искренне жаль. Многие, с кем я говорила и кому я смогла хоть чем-то помочь, находятся в отчаянии и полном неведении, что с ними будет дальше. Я понимаю, что из-за кризисов и войны в Украине, в Германии увеличилось число тех, кто ищет здесь пристанище или убежище. Есть здесь, например, российские уклонисты, которые бежали от мобилизации, есть люди, которые еще раньше приехали, опасаясь того, что их отправят на войну в Украину. Каждому из них, как и немцам-переселенцам, необходима компетентная помощь и соучастие в их судьбе. Этого, к сожалению, я здесь не увидела", - резюмирует переселенка из России Элизабет Готтлиб-Дайсс.

"Я бежал из России, чтобы не идти на войну"

Виктор Исаев родом тоже из Волгограда. Преследовали его в этом городе уже давно - со времен демонстраций в защиту Навального. Ему сначала назначались штрафы, потом начались уголовные преследования. "Я три раза сидел в камере предварительного заключения, откуда меня привозили в суд. Мне даже не давали ознакомиться с делами, но мне, слава богу, удавалось отделаться штрафами. Однажды мне назначили 400 часов отработки. В начале июля нынешнего года приехали судебные приставы и сотрудники военкомата. Так как я во время службы в армии был оператором зенитно-ракетных комплексов (ЗРК), мне сказали, что, мол, воевать не будешь, но тебе придется около двух с половиной месяцев занимаясь ремонтом этих установок. Я понял, что меня хотят отправить на войну", - говорит Виктор Исаев в интервью DW. 

По его словам, дело закончилось дракой. С разбитым лицом и синяками Виктору удалось убежать, а на следующий день спешно уехать к дяде в Таупсе. Тот купил ему билет на самолет, и 7 июля Виктор через Анталию смог улететь во Франкфурт-на-Майне. Здесь его встретил муж сестры и посоветовал просить в Германии политического убежища. "Я дал интервью немецким чиновникам и уже два с половиной месяца жду решения. Некоторым россиянам уже пришли отказы в предоставлении убежища, поэтому я переживаю, что и меня ждет эта участь. А возвращаться мне в Россию просто опасно - меня там или посадят в тюрьму, или отправят на войну. Моего сводного брата забрали только потому, что у него был долг по алиментам. За ним приехали и сказали: выбирай - два года тюрьмы или добровольцем на войну, чтобы отработать долг своим детям. Он, к сожалению, выбрал войну", - тяжело вздыхает Виктор Исаев. Как сложится его дальнейшая судьба пока неизвестно, но, как он говорит: "Я продолжаю верить в то, что мне не придется брать в руки оружие или видеть небо в клеточку".

"Мы надеемся, что сможем быть полезными Германии"

Семья Адеменко - Евгения, Андрей и их семилетняя дочь Маргарита - смогла вырваться из Мариуполя 23 марта нынешнего года, через месяц после начала войны. Месяц семья жила в подвалах, спасаясь от бомбежек и обстрелов. "Нам удалось вырваться из этого ада, минуя фильтрационные лагеря оккупантов", - вспоминает Андрей. Уже из Украины 31 августа мать и дочь сумели перебраться в безопасную Германию, а вскоре к ним приехал и сам Андрей.

Супруги Адеменко очень благодарны Германии за то, что она дала им временное прибежище. "Я родилась в Мариуполе, это мой родной город. То, что с ним сделали российские оккупанты не укладывается в моей голове, его практически стерли с лица земли. Нам пока просто некуда возвращаться", - говорит Евгения. Вообще мысли о будущем у супругов Адеменко очень туманные. Для них важно, что их семилетняя дочь находится в безопасности. В ее детской памяти навсегда останутся разрушенные бомбами дома, вой сирен и слезы взрослых людей. "Война - это страшно, и нам очень жаль, что наша дочь оказалась свидетелем варварства российских военных", - подчеркивает ее мама Евгения. В Мариуполе остался отец и бабушка Евгении, а маму Андрея до сих пор не могут найти. 

О своих планах Евгения и Андрей говорят следующее: "Если Мариуполь снова станет украинским городом, то мы хотели бы вернуться. Начинать с нуля в Германии очень тяжело. Сначала надо выучить немецкий язык, устроиться на работу, чтобы финансировать свою жизнь", - говорит Евгения. Андрей добавляет: "В принципе мы готовы выполнять любую работу, главное - обрести независимость и не быть получателями пособий. Я, например, могу работать сантехником, у меня на родине была своя небольшая фирма по этому профилю, жена по профессии штукатур-маляр. Такие профессии в Германии, как я понимаю, востребованы".

Однако супруги Адеменко сетуют на то, что пока их никто по поводу возможностей трудоустройства не проконсультировал. "Мы не знаем трудового законодательства Германии, в нашем лагере нет русско- или украиноязычных консультантов. Мы здесь живем с 9 октября и находимся в полном неведении, что с нами произойдет дальше. Правда, нам объявили о том, что в середине ноября нас отправят в другое место. Мы надеемся, что там мы уже вплотную сможем заняться изучением немецкого языка и трудоустройством, а наша дочь начнет ходить в школу", - подчеркивает в интервью DW отец семейства Андрей Адеменко.

В лагере проживают беженцы из разных стран, в том числе и из России. Находят ли украинские беженцы с ними общий язык, нет ли враждебного отношения друг к другу из-за войны в Украине? "За все это время мы ни разу не столкнулись с враждебным к нам отношением. Мы сами не относимся плохо к россиянам, да и вообще к представителям других национальностей. Наша дочь играет в лагере с детьми из России, Македонии и мусульманских стран. Дети очень быстро находят общий язык, и нас это радует. Из России здесь не только немецкие переселенцы, но и беженцы, которые не хотят идти на войну против Украины. Они, по сути, не могут быть враждебно настроенными против нас, украинцев, которые вынуждены бежать от этой войны", - подчеркивает Евгения. А ее муж Андрей добавляет: "Не знаю, как сложится наша жизнь в Германии, но пока враждебного к нам отношения мы не почувствовали. Мы надеемся, что очень скоро сможем сами зарабатывать на жизнь, чтобы не сидеть на шее у немецкого государства, а приносить ему пользу".

Смотрите также: