21.03.2001 Вацлав Гавел: Где кончается Россия?

Мы продолжаем знакомить вас с книгой британского политолога и публициста Джона Кина о президенте Чехии, драматурге и известном в прошлом диссиденте Вацлаве Гавеле. Эта книга, вышедшая в мюнхенском издательстве «Дрёмер», носит подзаголовок «Биография трагического героя».

Почему трагического? Может быть, потому, что Гавел, несмотря на всю свою популярность, слишком мало может изменить, и его попытки докричаться до людей нередко оказываются тщетными? Пост президента, который он занимает с 89-го года (сначала президента Чехословакии, а потом Чехии) - это репрезентативный пост. Реальная власть находится в руках парламента и правительства. Гавел, правда, пользуется громадным моральным авторитетом. Но и это не помогло, когда он в 92-ом году предпринимал отчаянные попытки спасти Чехословацкую федерацию, убеждая сограждан сохранить её. Гавелу часто приходится говорить своим землякам неприятную правду. Собственно, с этого он и начинал в Градчанах - резиденции президента. В стране царила эйфория, вызванная победой «бархатной революции», а новоизбранный глава государства обратился к народу 1-го января 90-го года со следующими словами:

«Дорогие сограждане!
В течение многих десятилетий в этот день вы слышали из уст моих предшественников в тех или иных вариантах одно и то же: как процветает наша страна, сколько ещё миллионов стали мы произвели, как мы все счастливы, как верим своему правительству и какие прекрасные перспективы открываются перед нами.
Полагаю, вы избрали меня на этот пост не затем, чтобы и я тоже вам лгал.
Наша страна не процветает. Огромный творческий и духовный потенциал... используется неразумно. Целые отрасли промышленности производят вещи, на которые нет спроса, тогда как того, в чём мы нуждаемся по-настоящему, нам не хватает... Наша отсталая экономика понапрасну растрачивает энергию, которой у нас и так мало... Мы загрязнили землю, реки и леса, доставшиеся нам в наследство от предков...
Но всё это ещё не самое главное. Хуже всего то, что мы живём в загрязнённой моральной среде. Мы нравственно больны, ибо привыкли говорить одно, а думать другое. Мы научились ничему не верить... заботиться лишь о самих себе. Понятия «любовь», «дружба», «сострадание», «смирение» или «прощение» утратили для нас свой глубинный смысл...
Все мы привыкли к тоталитарному режиму и приняли его как неизменную данность, тем самым по сути его поддерживая. Иными словами: все мы (хотя, разумеется, в разной степени) ответственны за ход тоталитарной машины, никого из нас нельзя считать только её жертвой, все мы одновременно и её конструкторы».

Несмотря на то, что Вацлав Гавел говорит здесь «мы», он-то как раз и не был сообщником тоталитарной власти. Прославившийся во времена «пражской весны» 68-го года, подавленной советскими танками, критическими выступлениями и призывами к отмене цензуры, Гавел написал в 75-ом своё знаменитое открытое письмо генсеку компартии Чехословакии Густаву Гусаку (мы цитировали это письмо в прошлой передаче), а ещё через два года он стал одним из учредителей правозащитной организации «Хартия 77». Был арестован. Четыре с половиной месяца госбезопасность продержала его без суда в тюрьме, в полной изоляции. Позже его уже официально приговорили к четырнадцати месяцам заключения. Гавела травили, над ним издевались, его и его друзей избивали, его много раз арестовывали... В 79-ом году - новый суд и новый приговор: четыре с половиной года тюрьмы. В заключении он заболел тяжелейшим воспалением лёгких. Но лишь после того, как температура перевалила за сорок и Гавел начал терять сознание, его перевели (в наручниках, как опасного преступника) в тюремную больницу. Насколько опасно состояние Гавела, чекисты скрывали даже от его жены Ольги. Но ей тайком сообщил об этом больничный персонал. Ольга тут же забила тревогу и подняла на ноги друзей-эмигрантов в Западной Европе и Соединённых Штатах. Протесты посыпались на правительство Чехословакии со всех сторон. Власти перепугались: и протестов, и того, что известный диссидент может умереть в заключении. И за полгода до истечения срока наказания его выпустили на свободу. Впрочем, что значит: выпустили? Гавела перевезли на машине скорой помощи в реанимационное отделение обычной больницы. Лишь спустя месяц он смог, наконец, вернуться домой.

Это была не последняя отсидка Вацлава Гавела. В Советском Союзе уже давно шла перестройка, весь «социалистический лагерь» дышал на ладан, а пражский суд в очередной раз приговаривает Гавела в январе 89-го года к тюремному заключению - как, всегда, «за подрывную деятельность против республики». Но следующий Новый Год он встречает уже президентом этой республики.

И всё же Вацлав Гавел употребляет местоимение «мы», когда говорит о «конструкторах тоталитарной машины». Потому что он привык брать ответственность на себя, а не перекладывать её на плечи других. Во многих своих обращениях к гражданам страны Гавел подчёркивает: «...От нас самих зависит изменить положение дел... Не будем себя обманывать: лучшее правительство, лучший парламент, лучший президент сами по себе могут немногое...» Патернализм, то есть «отеческая» опека всеведущего государства, привычка людей ждать милостей от власти и на власть же сваливать все свои беды - это, по убеждению Гавела, чуть ли не самое опасное наследие коммунистических времён. Оно порождает общественную апатию и создаёт угрозу появления новых авторитарных режимов, новых диктаторов:

«Если тоталитарная система коммунистического типа кое-где могла сосуществовать с частной собственностью, а иногда даже с частным предпринимательством, то с развитым гражданским обществом она принципиально не сочеталась. Ибо подлинное гражданское общество - основа основ демократии, которую тоталитарная власть по самой сути своей исключает...
Свободу слова, которую коммунизм некогда уничтожил,.. удалось вернуть буквально за одну ночь... С гражданским обществом, однако, дело обстоит куда сложнее, и возродить его - это задача на годы. Несколько упрощённо можно было бы сказать, что гражданское общество зиждется на трёх столпах. Эти три столпа - коллективная жизнь в самом широком смысле (от гражданских инициатив до церковных общин и политических партий), децентрализация государства, сильное общественное самоуправление, и делегирование некоторых функций государства достаточно самостоятельным субъектам. Ведь если государство гарантирует выполнение каких-то функций, то это не значит, что оно обязано все их само непосредственно осуществлять. Государство не может быть ни хорошим врачом, ни хорошим учителем... Школам, больницам, театрам и другим подобным учреждениям... не следует быть такой же частью государства, как, например, армия или полиция...»

Но коммунистические времена ушли в прошлое. Почему же нынешнее начальство - от министров до участковых милиционеров - тоже особенно не спешит поделиться с народом своей властью? Автор книги о Вацлаве Гавеле Джон Кин отвечает на этот вопрос в главе, которая называется «Ошибки». «Многие люди, которым Гавел доверял, - язвительно замечает Кин, - очень скоро стали вести себя так, как будто их власть, как и власть самодержца, тоже от Бога». А сам Вацлав Гавел, поссорившийся, в конце концов, со многими своими прежними соратниками, говорит об этом так:

«Раздутые полномочия государства, нежелание делиться властью имеют место не только по причинам общего характера, но также и потому, что часть новой политической элиты сопротивляется становлению гражданского общества... Как только эта элита получила власть, она быстро усвоила обычное для власти нежелание лишиться чего-либо из того, что имеет. В итоге многие современные политики-демократы, даже антикоммунисты, парадоксальным образом защищают те раздутые полномочия государства, которые являются реликтом коммунистической эры...
/Между тем,/ политическая ситуация в стране тем стабильнее, чем более многослойно и более развито гражданское общество. Это - очевидный факт...
Гражданское общество является лучшей гарантией не только от возможного политического хаоса, но и от вероятного прихода к власти авторитарных сил, которые заявляют о себе всякий раз, когда страна переживает потрясения или же испытывает чувство неуверенности в будущем...
...Там, где гражданское общество недостаточно развито, каждая проблема политического центра вторгается в повседневную жизнь людей. И наоборот: многие проблемы простых граждан затрагивают центральную власть, так что она вынуждена заниматься вещами, которыми вообще-то заниматься не должна, причём в ущерб тому, что действительно относится к кругу её обязанностей».

Вдумайтесь в эти слова. И тогда вы поймёте, почему на Западе с недоумением воспринимают такие вещи, как обсуждение на заседании правительства страны вопросов снабжения овощами отдалённых районов или ремонта отопительных труб в городе «Эн».

Читая книгу о Вацлаве Гавеле, то и дело думаешь о России, о её проблемах и её настоящем и будущем. А некоторые страницы биографии Гавела имеют к ней не только опосредованное, но и самое прямое отношение. Так, например, президент Чехии резко осудил войну в Чечне. Он считает, что с точки зрения нравственного и политического климата эта война опасна прежде всего для самой России. «Государства держатся на тех идеалах, которые их породили», - процитировал Гавел однажды (правда, по другому поводу) первого президента Чехословакии Томаша Масарика. А выступая в апреле 99-го года перед депутатами канадского парламента, Вацлав Гавел подчеркивал:

«Всё указывает на то, что развитие национального государства как кульминации истории каждого народа и высшей на земле ценности уже миновало свой пик... Внешняя политика отдельных стран должна постепенно избавляться от мышления в категориях «национальных интересов» или «внешнеполитических интересов государства», которые сейчас чаще всего являются приоритетными во внешней политике этих стран. Думаю., что понятие «национальных интересов» скорее разъединяет, чем сближает...
/Так, сопротивляясь расширению НАТО на Восток, Россия/ недоумённо и обеспокоено вопрошала: почему Запад так распространяется, приближаясь к её границам?.. Эта позиция, если отвлечься от всех остальных её мотивов, обнаруживает один очень интересный момент: неуверенность в отношении того, где начинается и кончается то, что можно назвать миром России или Востоком... С этим у России в её истории дело всегда обстояло довольно трудно, и трудность эту она, по-видимому, несёт с собой и в современный мир, где уже не так существенно, где начинается и кончается то или иное национальное государство, та или иная область цивилизации и та или иная сфера геостратегических интересов...
Так же, как и другие в новом мультикультурном и многополюсном мировом пространстве должны учиться самоопределению, должна этому учиться и Россия. Это значит, что она не может вечно заменять естественную уверенность в своих силах манией величия или простым самолюбованием. Это значит также, что ей придётся осознать, где она начинается и где кончается. Осознать, например, что огромная Сибирь - это Россия, а крошечная Эстония - не Россия и никогда ею не будет. И если Эстония ощущает себя принадлежащей к миру, который представляют Североатлантический альянс или Европейский Союз, то это нужно уважать, а не считать проявлением враждебности».

Мы много цитируем сегодня самого Вацлава Гавела, чуть ли не чаще, чем его биографа Джона Кина. Но это естественно, потому что политика и литератора характеризует не биографическая справка: возраст - 64 года, вырос в известной и богатой чешской семье, служил в армии, сидел в тюрьме, был дважды женат, первая жена умерла от рака, вторая жена Дагмар - актриса, детей нет, страстный курильщик, несмотря на то, что четыре года назад ему удалили часть левого лёгкого, в последние годы несколько раз попадал в больницу, в 98-ом году перенёс срочную операцию в клинике Инсбрука... Политика и литератора характеризуют, прежде всего, его поступки, а написанное и сказанное им помогает понять мотивы этих поступков. В отличие от парламента и правительства своей страны, Вацлав Гавел принёс официальные и публичные извинения судетским немцам, которые после войны были депортированы из Чехословакии. В отличие от многих глав государств и правительств западных стран, не желающих осложнять отношения с могущественным Китаем, он встретился с Далай-Ламой - духовным лидером Тибета, оккупированного КНР. Мстительность тут не при чём. Просто Вацлав Гавел остаётся и на посту президента верен тем нравственным принципам, которым следовал всю свою жизнь.

Мы познакомили вас с книгой Джона Кина «Вацлав Гавел. Биография трагического героя», вышедшей в мюнхенском издательстве «Дрёмер». В передаче были использованы тексты выступлений Гавела в переводе на русский Инны Безруковой.