Ревальвация ''третьего рейха'' в немецком кино
5 мая 2005 г.
Идущий в эти дни в немецком прокате фильм "Эксперимент Геббельса" ("Das Goebbels-Experiment"), соавтором которого является известный телекритик Лутц Хахмайстер (Lutz Hachmeister), попал на стрежень: на кино- и телеэкранах Германии один другого сменяют нацисты и, как оказалось, не менее многочисленные борцы сопротивления, при чем первых старательно очеловечивают, а вторых возводят чуть ли не в ранг святых. О чем только не рассказывали немецкие кинематографисты за минувший год: о последних днях Гитлера и казненной гестаповцами мюнхенской студентке, об отцах-нацистах и пасторах-узниках, о гитлерюгенде из элитного интерната и бунтовавших против национал-социализма подростках.
Специфика культа одной немецкой личности
8 мая на немецком телевидении состоится премьера очередного фильма на столь популярную ныне тему. Никакая другая телепостановка не вызывала в этом году в Германии бóльших ожиданий, чем "Speer und Er" - многосерийная биография архитектора Гитлера и его военного министра Альберта Шпеера.
Местоимение с большой буквы в названии фильма – такой чести в немецком правописании удостаивался до сих пор один лишь Всевышний – симптоматично отражает подозрительную ревальвацию, которую переживает ныне Адольф Гитлер в немецких СМИ. Казалось бы, следует только приветствовать неожиданное оживление интереса к историческим темам, на волне которого немецкие школьники могут, наконец, заполнить пробелы в знаниях о "третьем рейхе". Но этот "коллективный урок истории" идет рука об руку с сомнительным возвеличиванием и утрированием по-прежнему тревожащего немцев фантома, в тени которого остались после войны прегрешения многих его приспешников.
Забытый опыт антифашистского кино
При этом послевоенная история немецкого игрового кинематографа богата фильмами, которые разоблачали будничность нацистских преступлений и предостерегали от опасности их забвения. Коммерческих хитов среди этих фильмов было немного. Лучшие из них снял Вольфганг Штаудте (Wolfgang Staudte): "Убийцы среди нас" ("Die Mörder sind unter uns" - 1946, в советском прокате "Они не скроются"), "Верноподданный" ("Der Untertan" - 1951, по Г. Манну), "Розы для господина прокурора" ("Rosen für den Staatsanwalt" - 1959). Звезда довоенного немецкого кинематографа и Голливуда - исполнитель главной роли в "М" Фрица Ланга и ролей в "Касабланке" и "Мальтийском соколе" – Петер Лорре (Peter Lorre) вернулся в Западную Германию специального для того, чтобы снять свой единственный фильм в качестве режиссера - "Потерянный" ("Der Verlorene"). Убедительный психологический портрет приспешников гитлеровского режима публика проигнорировала, несмотря на хорошие рецензии.
Воспоминание о попытках художественного кинематографа разобраться с "третьим рейхом" скоро стерлось из коллективной памяти немцев. В 70-е годы нацизмом занимались публицисты и ученые. Единственным художественным проектом стал фильм Ганса Юргена Сиберберга (Hans Jürgen Syberberg) "Гитлер, фильм из Германии" ("Hitler, Ein Film aus Deutschland" - 1977).
На волне популизма
Сегодняшние немецкие кинематографисты старательно избегают всего художественного, когда берутся за экранизацию нацистской эпохи. Худо-бедно переработанные оригинальные документы того времени становятся основой сценариев: протоколы допросов в гестапо, воспоминания секретарши фюрера, дневниковые записи министра пропаганды "третьего рейха". Все эти субъективные факты предлагаются зрителю в изложении от первого лица и без комментариев – подчеркивая претензию фильмов на аутентичность.
Эти фильмы никого не обвиняют и не упрекают. Они идут в фарватере стремления немцев избавиться от комплекса вины, найти "свободное от Холокоста" пространство и даже почувствовать себя в роли жертв Второй мировой, по крайней мере, тех её моментов, когда союзники бомбили немецкие города без особой на то необходимости, а мирное население обращали в беженцев. Нынешний коллективный урок истории, вероятно, скоро закончится, но как массовый феномен он ещё долго будет занимать наше внимание. По прошествии 60 лет после окончания войны немцы хотят, наконец, найти простое объяснение тому, что недоступно для полного понимания. Нынешний кинематограф предлагает им уж слишком упрощенный ответ.
Даниэль Котеншульте, редактор отдела кино газеты Frankfurter Rundschau