О жизни, эротике на сцене и терактах в Баварии

DW: Елена, вы стали первой за последнее столетие российской певицей, которой довелось выступить на легендарной байройтской сцене в крупной партии. Причем в роли Кундри, одной из ключевых у Вагнера. Как это произошло?

Елена Панкратова: Я вообще во многом привыкла быть первой! 20 лет назад, например, я была первой певицей из России, получившей постоянный ангажемент в немецкой опере. А недавно стала первым русскоязычным профессором по вокалу во всем немецкоговорящем пространстве - в консерватории Граца.

- "Парсифаль" - гигантская опера, четыре часа музыки, из которых только на вашу партию приходится чуть ли не час. Спектакль в Байройте начинается в 16 часов и кончается только к десяти вечера. Есть у вас секреты, как вы готовитесь к такому марафону?

- Правило первое: хорошо выспаться, как можно дольше. Никаких будильников и желательно - без соседа с дрелью (правда, от последнего гарантий нет - куда бы вы ни переехали, "сосед с дрелью" переезжает, как известно, вслед за вами). Правило второе: легкий ланч, сытный, но не плотный. Лучше всего рыба. Минимум за четыре часа до спектакля с едой должно быть покончено, иначе на сцене будет очень тяжело.

Потом я иду в театр, распеваюсь, гримируюсь (на грим уходит примерно полтора часа) и уже иду на сцену. В антрактах, несмотря на то, что в Байройте они часовые, я ничего не ем, пью много воды или чай ройбос, никаких теинов или кофеинов. Ну, можно пару кусочков арбуза. Постановка очень динамичная. За спектакль я теряю примерно два килограмма веса.

- Это больше, чем игроки за футбольный матч! Наверное, это связано не только с самой партией, но с тем сценическим решением, которое придумал режиссер Уве Эрик Лауфенберг (Uwe Eriс Laufenberg). Как вы уже сказали, постановка очень динамичная. Например, во втором акте оперы вы выходите на сцену в качестве некой обитательницы гарема, есть и эротические сцены. У вас с этим не было проблем?

- Нет, с эротикой у меня проблем никогда нет! (смеется) Лично я всегда иду от музыки и пытаюсь передать замысел композитора, каким я его понимаю, прежде всего при помощи голоса, через его краски. В длинной, красивой фразе может быть больше эротики, чем в визуальной стороне. Ведь самый большой эротический орган человека - это его мозг, его способность восприятия.

- Кстати, раз уж у нас речь зашла об эротике: вашим партнером на сцене является Клаус Флориан Фогт (Klaus Florian Vogt) - один из первых теноров мира и, скажем прямо, очень красивый мужчина. Для вас важно, что ваш Парсифаль не только звучит, но и выглядит, как настоящий герой?

- Очень важно! Мне нравятся все три его облика: в первом акте он такой кудрявый юноша, это у него парик такой замечательный. Во втором он возмужавший герой, в третьем - старый воин. Тут у него уже свои длинные волосы, и мне очень нравится ими играть - по сцене я должна вытирать ему волосы, когда он выходит из бассейна.

- Я вынуждена задать вам вопрос и на менее радостную тему: в канун открытия Байройтского фестиваля в Баварии произошло несколько кровавых атак - в Мюнхене, Вюрцбурге, Ансбахе. В знак уважения к жертвам в Байройте отменили и торжественный съезд гостей, и приемы, и другие традиционные развлечения. На флагах, которыми украшен город во время фестиваля, висели черные ленты. Как это отразилось на настроении ансамбля?

- У всех у нас на душе была невероятная тяжесть из-за сострадания к жертвам этого страшного безумия, которое охватило наш мир. Одновременно было ощущение, что это зло приближается к Байройту, кольцо сжимается - нападения происходили чисто географически все ближе и ближе к нашему музыкальному оазису. Был и страх. Вы ведь знаете, что в Байройт съезжаются политики и знаменитости - это все выглядит, примерно как "Оскар" в Голливуде...

Обычно перед премьерой думаешь о роли, о том, как эту ноту или ту фразу лучше спеть. А перед премьерой в Байройте я думала: "Господи, дай нам всем этот день благополучно пережить!" У всех исполнителей было это чувство, не только у меня.

- В Байройте в канун фестиваля были приняты экстренные меры безопасности. В частности, усилен контроль на входах к театру для всех, включая артистов. Это привело к тому, что того же Клауса Флориана Фогта, вышедшего из театра во время репетиции подышать воздухом, не пустили обратно, хотя он был в костюме и гриме. В другой раз его же задержали в столовой из-за того, что его сценический костюм напоминает военную форму. Сильно вам это действовало на нервы?

- Что я могу сказать? Видимо, у людей, принимавших решение о таких мерах, были к тому свои поводы. Конечно, такую атмосферу не назовешь особо творческой. Порою думалось: а до музыки ли кому-то вообще в такие лихие времена? С другой стороны, как профессионал и как человек ты можешь в такой ситуации только одно: хорошо делать свое дело.

Смотрите также: