Гюнтер Ферхойген: Рано говорить, что все пропало

Немецкий политик Гюнтер Ферхойген (Günter Verheugen) с 2004 по 2010 годы занимал должность комиссара ЕС по вопросам предпринимательства и промышленности и был заместителем нынешнего главы Еврокомиссии Жозе Мануэла Баррозу. А еще раньше Ферхойген пять лет был комиссаром ЕС по вопросам расширения. Именно с его именем связывают вступление в Евросоюз бывших стран восточного блока, граничащих с Россией и Украиной.

В интервью DW Гюнтер Ферхойген рассказал о требованиях Брюсселя к Украине, выполнение которых необходимо для подписания Соглашения об ассоциации, и объяснил, почему политическая критика Киева не мешает ЕС развивать экономическое сотрудничество с ним, например в газовой сфере.

DW: Отношения ЕС с Украиной охладели после приговора экс-премьеру Юлии Тимошенко и некоторым другим членам ее правительства. На саммите в феврале 2013 года в Брюсселе руководство Евросоюза дало понять: если Украина хочет подписать в ноябре Соглашение об ассоциации с ЕС, до мая она должна доказать приверженность реформам и принципам демократии. А через неделю после саммита суд лишил защитника Тимошенко Сергея Власенко депутатского мандата. Это выглядит как пощечина ЕС. Вы так не считаете?

Гюнтер Ферхойген: Не могу об этом судить, поскольку не знаком с мотивами этого решения (о лишении Власенко мандата. - Ред.). Могу только сказать, что мне трудно понять позицию Евросоюза. Соглашение об ассоциации и зоне свободной торговли готово, текст меняться не будет. Документ был парафирован в условиях, которые существовали на тот момент (Юлия Тимошенко уже была в тюрьме. - Ред.). То, что для подписания теперь выдвигают новые условия, - это необычно.

Здесь возможны две интерпретации. Это можно трактовать как желание ЕС указать Украине путь, идя по которому, можно подписать документ в этом году. Но это можно интерпретировать и как поиск стратегии выхода, то есть причин, объясняющих, почему отношения с Украиной не будут развиваться на основании этого соглашения. Со всеми вытекающими последствиями.

- На Украине некоторые обозреватели считают, что после случившегося с Власенко соглашение фактически мертво. Насколько вы разделяете такое мнение?

- Это зависит от того, какая у Евросоюза была мотивация. Если не ошибаюсь, подавляющее большинство в ЕС по-прежнему высоко ценит долгосрочную привязку Украины к Европейскому Союзу и не хочет этим рисковать. Поэтому я не верю в то, что уже сейчас можно сказать: "Все пропало". С другой стороны, требования к Киеву оставляют пространство для интерпретации - сделала ли Украина до мая достаточно, или нет.

- После всего, что произошло на Украине в последние годы, верите ли вы президенту Виктору Януковичу, когда он говорит, что хочет вступления страны в ЕС и подписания Соглашения об ассоциации?

- Да. Все мои контакты с Украиной и визиты в эту страну подтвердили мое убеждение в том, что решение принято. Украина хочет занять место в европейской семье. Да, ей очень тяжело на этом пути, сложно увидеть прогресс в последнее время. Но принципиально решение принято, и для нас это очень важно, потому что альтернатива ему не очень хорошая.

- Что вы имеете в виду?

- Альтернативой было бы то, что мы не хотим использовать стратегический потенциал Украины для ЕС. Тогда у нее не осталось бы другого выбора, кроме как присоединиться к задуманному российским президентом Владимиром Путиным Евразийскому союзу.

- Некоторые представители украинской оппозиции предлагают ЕС ввести санкции против украинского руководства. Как вы к этому относитесь?

- Не вижу в этом смысла. Одна жесткое политическое ограничение уже действует - соглашение, переговоры по которому завершились, не подписано. Это очень отчетливый признак недовольства.

- А как насчет санкций по примеру Беларуси - с запретом на въезд в ЕС и замораживанием банковских счетов?

- Нет. Я считаю, что и эффективность санкций против Беларуси вызывает вопросы.

- Критикуя Украину за ситуацию во внутренней политике, ЕС активизирует экономическое сотрудничество с Киевом. Недавно было подписано соглашение с корпорацией Shell о разработке месторождения сланцевого газа, которое приветствуют в Еврокомиссии. Создается впечатление, что ЕС готов заниматься с Украиной бизнесом.

- ЕС не занимается бизнесом, мы говорим о частных контактах в области экономики. Это происходит везде. Независимо от состояния политических отношений, экономические отношения развиваются. Они активно развиваются с Россией, Украиной и, что интересно, с Беларусью - независимо от санкций.

- Но, с другой стороны, ЕС готов давать Украине деньги на модернизацию ее газотранспортной системы.

- Конечно, это же в наших интересах. Что плохого в том, что стране помогают модернизировать ее инфраструктуру? Каким бы ни было политическое противостояние на Украине, все стороны должны быть заинтересованы в экономическом усилении страны и модернизации инфраструктуры.

- Как, по-вашему, следует Евросоюзу вести себя с Украиной?

- Решения приняты, мяч находится на стороне Киева. Нужны знаковые действия. ЕС в мае будет принимать решения на основании того, что произошло на Украине.

- То есть прогнозировать, будет ли в Вильнюсе на саммите "Восточного партнерства" подписано Соглашение об ассоциации, вы не беретесь?

- Я бы этого очень хотел, результат переговоров по этому вопросу меня очень впечатлил. Это очень хорошее соглашение с далеко идущими последствиями. Оно гарантирует, что Украина надолго будет связана с ЕС. Но сейчас этот вопрос завис в воздухе.

- Некоторые эксперты советуют ЕС подписать соглашение об ассоциации с другими странами-участницами "Восточного партнерства", например с Молдавией или Грузией, чтобы показать Украине преимущества этого. Как вам это предложение?

- Мы от этого очень далеки. Это интересная идея, но я не считаю ее реалистичной. В Молдавии - кризис власти, и непонятно, будет ли продолжен курс на интеграцию с ЕС. Не совсем понятно и то, как будет себя вести новое правительство Грузии.

- Можно ли оценивать Соглашение об ассоциации как подготовку членства Украины в ЕС?

- Это преждевременно. Мне хотелось бы, чтобы Брюссель четко заявил странам "Восточного партнерства" о том, что у них есть перспектива членства, как это записано в базовом договоре Евросоюза. Но ЕС этого не говорит. Не думаю, что эта позиция изменится в ближайшем будущем.